Мама, я Великан
Шрифт:
Набрав побольше воздуха, я струной вытягиваюсь в кресле и, кажется, понимаю к чему он ведёт.
– Нет, нет, нет… – качаю головой.
– Да, Ия. Да! – кивает главред. – Мне нужен заместитель и правая рука. И нужен срочно.
Только не это!
Только не я!
Хочу перечить, объясниться, возмутиться, но Василий Палыч останавливает меня взглядом.
– Ты не можешь отказаться, потому что сам я не справлюсь, а кроме тебя мне довериться некому. Ия, я не оставляю тебе выбора, так нужно, я чувствую!
Глава 7
Демоны
Невозможно
Просто невероятно.
Когда я представляю, как они спят, мне хочется разбить его морщинистую морду. Хочется вцепиться в башку и бить его лбом прямо о стол в кабинете. Долбить нещадно, раз за разом, пока кровь не начнёт брызгать во все стороны, и пока он не станет в ужасе звать на помощь.
Сегодня её повысили.
Дурно думать об этом, а не думать невозможно.
Столько лет главред сам стоял у руля. Сам решал все вопросы. Сам координировал работу и выводил нас в топы!
Не хватает фантазии, чтобы вообразить, как она этого добилась.
Что я ощущаю? Понять это очень просто – я чувствую зависть! Обжигающую и обволакивающую!
Мама всегда говорила мне, что завидовать нельзя, что зависть съедает изнутри и не приносит ничего, кроме злости и боли. Но меня это чувство толкает вперёд, заставляет вкушать жизнь, желать и искать пути добиться желаемого.
Если бы она была здесь, возможно, поняла бы меня.
Глава 8
Великан
Я не созванивалась с родителями два дня – на душе кошки скребут.
Нет, я давно не завишу от них, но осадок после неприятного разговора с мамой никак не исчезает. Может быть, она права? Или я была слишком резка?
Не знаю, наверное, как всегда, хороши мы обе.
Я пытаюсь отвлечься от мыслей о маме и кручу в руках пригласительный Эфа на какой-то умный форум.
– Филип… Фи-и-илип… Филип-п-п…
Больше всего в его имени мне нравится первая буква – «ф» с артиклем «э».
Э-ф.
Коротко, понятно, необычно. Каждый раз, когда глянцевый прямоугольник скользит между пальцев лицевой стороной вверх – читаю его полное имя. Сначала растягиваю «и», проглатывая согласные, затем выдуваю «п», и она тянется за именем, как пушистый хвост за котом.
– Оставь пригласительный в покое, – говорит он, не отрываясь от ноутбука. На экране столбы непонятных графиков. – В пятницу не смогу забрать тебя с работы, начало в пять.
– Я вижу. – Семнадцать ноль-ноль – обведено и подчёркнуто. Наверняка постарался шеф Эфа, делая акцент на недопустимости опозданий.
– А ты бы пошла со мной? – почти равнодушно спрашивает он.
– Нет, – отвечаю, отложив пригласительный
– Вот как? Почему это? – он не ожидал такого ответа.
– Не люблю тусовки. На последней конференции от Белочерного со мной никто даже не разговаривал – пришлось ходить по залу между кучек людей в дурацком платье с голой спиной, улыбочкой и светским видом…
Засмеявшись, Эф наконец отрывается от экрана.
– … и там наверняка все будет очень пафосным. Таким же, как твоё имя.
Покачав головой, он закрывает ноутбук. В спальне становится темно, но лучи света, долетающие из-за окна, едва уловимо освещают лицо Эфа.
– Ты когда-нибудь отстанешь от моего имени? – Встав из-за письменного стола, он задергивает шторы, включает ночник и ложится рядом прямо в спортивных штанах и домашней футболке.
– Это вряд ли!
Улыбнувшись, он тянется меня поцеловать, но как только я закрываю глаза и подаюсь вперёд – легонько щелкает пальцами по моему носу.
– Ай! Ну что ты делаешь!
– Отстань от моего имени! – вкрадчиво говорит он и всё же целует меня.
– Оно создано для приставаний. В нем слишком много букв и непривычных для русской речи сочетаний.
– Ну, началось… – отстранившись, Эф закидывает руки за голову и ложится на спину.
– Зачем вообще людям столько букв в именах? Чтобы путаться, забывать, ломать языки? Двух-трёх, ну, может быть, четырёх букв достаточно для инициации. А некоторым и одной хватит. Ты понимаешь? – перевернувшись на живот, заглядываю ему в глаза. – Не все достойны того количества букв, которое есть у них в имени. Буквы и слова куда приятнее применять для чего-то прекрасного, для душевных разговоров, для описаний, для рассказов… А не для того чтобы высокопарно обращаться друг к другу.
– Человек – мелок, слово – бесконечно… – нараспев произносит Эф, но выражение его лица говорит о том, что я несу какую-то чушь.
– Ты думал об этом когда-нибудь?
– Нет, но я думал о том, как ты могла не поговорить с главредом о придурке на встречке. Пробили бы его через ГАИ, а ты бы написала заявление.
Я вздыхаю.
– Не пришлось к слову.
– Значит, ты сама буквы используешь не по назначению.
– Мы говорили только о моём повышении…– я закатываю глаза, – будь оно неладно!
– А это правильно. Тебя давно пора повысить. Не нужно сопротивляться своему росту. Хватит уже быть рядовым журналистом.
– Ты не понимаешь! Я буду больше работать, буду уставать, нервничать!
– Ты и так много работаешь, устаёшь и нервничаешь, – с улыбкой говорит Эф, – пора бы это официально оформить.
– Да уж… – я кладу голову ему на грудь.
Осталось понять, как теперь работать в коллективе, который несколько лет был родным, а сегодня оказался совсем незнакомым и чужим.