Мама
Шрифт:
– А вот и мы! – в кухню вошла Вера с ребёнком на руках. – И о чём вы тут говорили? Секрет?
– Да так, ни о чём. Держи, малышка, свою куклу и больше не делай ей татушку. Поняла? – Зина потрепала ребёнка за щёчку. – Мы уже пойдём по домам, вам скоро собираться в дорогу. А ты только не раскисай, подруга! Всё, что ни делается, всё к лучшему!
– Да, мы с Наденькой тоже так думаем!
Проводив подруг, Вера позвонила мужу.
– Миша, я сейчас соберу вещи, потом переодену малышку и через полчасика можешь подъезжать.
– Хорошо,
Когда Михаил открыл дверь своим ключом, он увидел плачущую Надю и еле сдерживающую слёзы свою жену.
– Что тут у вас произошло?
– Она не хочет ехать в Детский дом. Я ей говорю, что у них там праздник, гости, ёлка и подарки, а она ревёт и ревёт… Я с этим сделать ничего не могу! У меня уже не хватает никакого терпения, я не выдерживаю детского плача!
Миша поднял девочку, вытер ей пальцами слёзы и ласково сказал:
– Мы просто покатаемся на машине! Ты же любишь кататься? Давай-ка пальто наденем, а то на улице холодно. Так, теперь шапочку. Умница! Вер, ты собирай всё остальное, а мы спускаемся.
К Детскому дому машина Николаевых близко подъехать не смогла – все парковочные места уже были заняты, а самые первые были перевязаны лентой, видимо, для высоких гостей. В канун Рождества сам митрополит приезжал поздравлять детей, а с ним мэр и другие чиновники.
– Наверное, мы опоздали? – тревога и чувство невосполнимой потери не покидали Веру с тех самых пор, как они сели в машину. Надюшка продолжала тихонько плакать и постоянно спрашивала:
– Мамочка, а мы приедем ещё к вам в гости?
– Конечно, приедем, – отвечала Вера, чувствуя себя предательницей и лгуньей. Она по своей натуре была честна, не любила в людях лжи и обмана, она считала, что лучше сказать правду, чем обмануть, а потом всё время выкручиваться. Но как она может сказать правду этому маленькому человечку? Правду, что она мама всего-то на два дня…
В детском доме всё было готово для приёма гостей. Весело потрескивали дрова в камине, от него недалеко ребята постарше сделали вертеп, там стояла люлька с младенцем и игрушечные барашки. Стулья расставили ближе к импровизированной сцене. Всё убранство зала Вера окинула одним взглядом, ища глазами воспитательницу Наденьки. Миша решил в мероприятии не участвовать, поцеловал Надюшку и попрощался. Она не хотела его отпускать, а потом вырвалась, забилась в дальний угол и начала снова горько плакать…
Воспитательница Нина Петровна, женщина почти пенсионного возраста, сама заметила Веру, подошла к ней и начала успокаивать:
– Сейчас мы пойдём с Надей в соседний корпус переодеваться, вы не волнуйтесь, проходите в зал, а с Надей я сейчас поговорю. Всё будет хорошо! Не переживайте! А то я вижу, что на вас лица нет… Девочка отходчивая, настроение у неё меняется быстро!
И правда, увидев воспитательницу, Надя успокоилась, помахала Вере ручкой и скрылась за дверью. Тут же началось какое-то оживление, но это директор попросила всех усаживаться и немного подождать – гости вот-вот приедут.
Когда вывели на сцену ангелочков, Наденька тут же увидела Веру, и указывая на неё пальчиком, громко заявила:
– А это моя мама сидит!
Вера покраснела и приложила палец к губам, воспитательница одёрнула малышку и прошептала:
– Надя, помолчи!
Но девочка не хотела молчать, она повернулась к другим ангелочкам и им снова повторила:
– Это моя мама! Не ваша!
Среди делегации присутствовали люди, которые знали Веру Степановну, они почти все разом обернулись и посмотрели удивлённо.
– Потом объясню, – сказала Вера соседу в первом ряду.
Праздник закончился, детям раздали подарки. Надя тут же подбежала к Вере и снова задала вопрос:
– Мамочка, а мы поедем домой?
– Мы сейчас пойдём в другой корпус переодеваться, потом ты покажешь подарки деткам, а я должна поговорить с воспитательницей. Хорошо?
Надя, раскрасневшаяся и счастливая, одетая в белое воздушное платье и с белыми крылышками из перьев, действительно была похожа на ангелочка. Только темноволосого.
– Господи, как же я её оставлю тут? – подумала Вера, взяла ребёнка на руки, укрыла её своей дублёнкой и вышла на улицу. Почему-то между двумя коттеджами, где жили дети, не горел ни один фонарь. Вера на что-то наступила и подвернула ногу.
– Ой, больно!
– Мамочка, почему больно? – Надя крепче прижалась к Вере.
– Что-то под ногу попало… Сейчас дойдём, посмотрю.
Вера еле дошла до коттеджа, опустила ребёнка и попросила её пойти в группу. Сама сняла полу-сапог и увидела на лодыжке опухоль.
– Этого мне только не хватало! – Взяла из сумочки телефон и позвонила Михаилу:
– Дорогой, ты ещё далеко? Подъезжай ко второму коттеджу и возьми с собой аптечку. Я ногу подвернула. Да, болит… И распухает на глазах.
Вера села в вестибюле и начала растирать больную ногу. К ней подошла Нина Петровна:
– Что случилось?
– В темноте на что-то наступила. Вот, опухла.
– Наверное, растяжение связки. Нужно туго забинтовать.
– Муж сейчас принесёт аптечку, там есть эластичный бинт. Нина Петровна! Как там Надя?
– С детками пошла играть.
– Даже если бы я ногу не подвернула, всё равно считаю, что ещё на один день забирать её снова домой не имеет смысла. Очень жестоко показать девочке рай, а потом возвращать в Детский дом второй раз. Она всю дорогу плакала… А мне , думаете, всё равно? Я не могу переносить такой отчаянный детский плач! Я на празднике еле сдерживала слёзы…
– Да, Вера Степановна, у медали всегда две стороны. Хотелось, как лучше… Наверное, в таких акциях должны участвовать дети постарше, которые хорошо понимают, что они едут в гости. Почему вы выбрали Надю?