Мама
Шрифт:
Он перестал смеяться и посмотрел на нее уже серьезно:
— Ладно, шутки в сторону. Спасал я тебя не за что-то, а просто так. Так что считай, что мы в расчете. Вылезай из машины.
«Ну уж нет», — мысленно взъерепенилась Эл. Внутри все кипело от возмущения, но когда заговорила голос звучал мягко и ровно.
— Нормальные мужчины хотя бы представляются.
— Так то нормальные. Спорим, что те трое не представились бы?
— А ты?
— А кто сказал, что я нормальный?
Эл хотела сказать что-то еще, но слов не нашла и только жалко промямлила:
— Ну, я думала…
— Ладно,
— Не вылезу! — Эл решила пойти на пролом. — Просто классика старых фильмов. Герой спасает прекрасную даму, она хочет идти с ним, он всячески отбивается…
— Кто сейчас помнит старые фильмы?
— Я помню, — отрубила Эл. — Так вот, герой сопротивляется, но все же берет ее с собой. Поехали.
— Куда? — вылупился на нее Вячеслав. — Я не повезу тебя домой. Я не такси.
— Такси? Это что, шутка из разряда старых фильмов? Кто сейчас помнит, что такое такси? Куда ехал, туда и езжай.
— Да пойми ты… как тебя там?
— Эл, но ты можешь звать меня…
— Да пойми же ты, — не обращая внимания на то, что она говорит, оборвал Слава. — Я сам не знаю, куда еду. Мне нужен президент. Все, что у меня есть, это машина и желание его найти. И все.
Он выпалил это на одном дыхании и замолчал. Теперь Эл смотрела на него как на ненормального. Попыталась заглянуть ему в глаза, но он прятал взгляд, а потом и вовсе отвернулся, уткнувшись в боковое окно.
— Кого ты ищешь?
— Президента, — пробормотал он.
— Не хочу тебя расстраивать, но президента больше нет. У нас анархия. Официально. Уже пятнадцать лет.
— Я неверно выразился. — Слава снова повернулся к ней, смотрел теперь спокойно, без опаски. — Я ищу бывшего президента.
— Зачем? — деловито спросила девушка.
— Нужен он мне.
— Понятно. Поехали.
— Куда? — не понял он.
— Вперед. В этом городе нет президента. Ни бывшего, ни настоящего — никакого.
— Хорошо, поехали, — взял себя в руки Вячеслав. — Только обуйся сперва. В багажнике кроссовки.
И протянул ей ключ.
3
Машина шла ровно. «Фольксваген», даже старенький, бегает очень неплохо. Особенно если за ним хорошо ухаживать. А Слава любил свою машину.
Он дал руля вправо, выезжая с кольцевой дороги на трассу. Город остался за спиной. Вячеслав покинул его с той легкостью, с какой обычно приезжал и уезжал из городов, сел, деревушек. Нет привязки к месту и быть не может, когда твой дом — твоя машина. А вот девочка ведет себя на редкость спокойно, видимо, еще не поняла, во что полезла.
— И давно ты этим занимаешься? — спросил он, чтобы хоть что-то спросить.
Эл молчала. Слава повернул голову. Девушка спала. Волосы разметались по подголовнику и спинке сиденья, голова склонилась к плечу. На лице царила безмятежность, которая касается каждого спящего человека. Миленькая моська, да и фигурка ничего. Чего отказался, спрашивается? Трахнул бы ее там же, получил бы удовольствие и геморроев меньше, не пришлось бы с собой тащить. А теперь…
Машину подбросило на выбоине. Асфальт ни к черту. Еще бы! Кто теперь занимается его укладкой? Да никому это не вперлось. Сперва каждый пытался заниматься своим домом,
А в свете этого выгодно либо торговать оружием, либо торговать дурью. Владельцев чего-либо другого не признают, ведь все прочее можно отобрать бесплатно. А этих отчего-то уважают. Правда, время от времени и их убивают, но куда ж без этого. А еще пользуются спросом и уважением музыканты. Вернее, патлатые татуированные уроды, орущие со сцены дикими голосами под аккомпанемент ударных и электроники. За все время Слава припомнил бы всего пару случаев, когда грохали этих патлатиков. Да и то не убийство, а издержки производства. Первого порвала перевозбудившаяся толпа, когда он со сцены сиганул в зал, второго задавили на выходе из клуба, в котором он горланил свои попевки. Да и то не по злобе, а из любви и желания прикоснуться к кумиру.
Вячеслав ни к какой из этих привилегированных групп не относился. Он вообще был сам по себе. Держался исключительно на позиции силы. Силы не физической, ибо атлетической фигурой не выделялся. Но было в нем что-то такое мощное, что заставляло отступать многих. Он был спокоен, немногословен, а там, где надо было добавить что-то сверх своего спокойствия и немногословия, Слава вынимал пистолет. Стрелял так же тихо, мирно, молча.
4
По песчаной отмели извилистой дорожкой бежали следы босых ног. Уходили вдаль и терялись где-то в яркой зелени под пальмами. Там, где заканчивался песок и начиналось тропическое редколесье, стояло маленькое бунгало. Из распахнутых настежь дверей появилась мужская фигура. Эл узнала его сразу, бросилась навстречу.
— Здравствуй, милая, — мягким баритоном произнес он. И столько усталости было в этом баритоне!
Но она ничего не заметила. Не заметила и не услышала. Не захотела услышать. Лишь крикнула громко:
— Тебя ищут! Идут по твоему следу…
Он лучезарно улыбнулся. Улыбка вышла настолько ослепительной, что, казалось, затмила солнце…
5
— Вылезай, приехали, — сказал чужим голосом.
— Что? Куда? — не поняла спросонья Эл.
— На свежий воздух, — подмигнул спутник. — Размяться чуть-чуть.
Эл потянулась и вылезла из машины. Сзади пискнула сигнализация, запирающая замок.
— Весь день проспала, — проворчал он. — Что ночью делать будешь?
Эл подошла ближе, прильнула к нему всем телом, сказала бархатным голосом:
— А ты угадай.
— Не со мной, — он не грубо, но уверенно отстранил девушку. — Потому что я намерен спать.
— Сколько влезет, — надулась она. — Импотент несчастный!
Вячеслав только усмехнулся, но отвечать не стал. Урод, даже не способен заткнуть за пояс в споре слабую женщину. Ой ли, подало голос что-то внутри. А почему тогда спорить не стал? Слабак! Слабак и урод.