Мамба в СССР. Черный курсант
Шрифт:
— Нашёл, кого вспомнить, Кен! Помнишь, в телевыступлении в 1976 году я сказал: «Я не верю в правление большинства в Родезии даже через тысячу лет. Повторю: я верю в совместную работу чёрных и белых. Но если сегодня правят белые, а завтра — чёрные, это станет катастрофой Родезии. Будущее Родезии — страна белых и чёрных, а не белых или чёрных». А что написали во всех газетах мира?! Они процитировали всего одну фразу: «Я не верю в правление большинства в Родезии даже через тысячу лет», выдернув её из контекста и придав моей речи совершенно другой смысл.
— Да, наверное, всё бесполезно, — с горечью проговорил Кен.
— Нет. Пока
— Я знаю, но это бесполезно. Нам не на кого опереться, нас обложили со всех сторон, как волков.
— Нельзя сдаваться, нужно искать выходы.
— Единственный выход, это найти негров, которых можно контролировать. Пусть они сражаются за наши интересы, не выпячивая при этом связь с нами.
— Где же таких найдёшь?
— Надо искать. Если не найдём, то можно паковать вещи и уезжать. Это страна обречена. Чёрные дикари всё разворуют, уничтожат экономику в угоду своим дилетантским представлениям о «лучшей жизни», и начнут резню друг с другом и с соседними странами. Не мы первые, не мы последние. Такова жизнь…
Флауэр замолчал и уткнулся в чашку с кофе, то же самое сделал и Смит. Говорить больше было не о чем. Всё, что они хотели сказать друг другу, уже сказали.
Моторная лодка весело скакала по морским волнам, и я скакал вместе с ней, как неумелый форейтор. Чудом вырвавшись из чёрных лап сомалийских полицейских, я мчался по просторам Индийского океана. Однако, несмотря на заполненный до отказа бак двигателя, далеко от берега не уходил. Спешно удирая из города Марка, я не взял ни воды, ни еды, ни запаса топлива. Поэтому, причалив в ближайшем порту, первым делом прикупил бочку с бензином и продукты. Отчалив из этого порта, я продолжил дальше скакать по волнам на своей моторке.
Подливая время от времени бензин из бочки в бензобак, я продвигался вдоль побережья всё ближе и ближе к острову Пемба. Останавливаться в Момбасе не захотел. Да этого пока и не требовалось. Мне сейчас нужны преданные люди и всеобщее обожание. А то куда не приплывёшь, везде норовят либо ограбить, либо убить. Вот же незадача, и это самого доброго и справедливого Мамбу на свете. Непорядок!
Так, разговаривая сам с собой, я и плыл, временами приставая к берегу, чтобы спокойно перекусить и проверить двигатель. Наконец, впереди показались очертания острова Пемба. Моему прибытию сначала даже не поверили, но дальше всё пошло по накатанному.
Встретившись с Обонато, мы почти целый день потратили на поиски затерявшегося в джунглях старого капища. Обнаружили его в самом центре острова и в весьма удалённом от берега месте. И уже на следующий день мы, собрав людей, направились туда возрождать культ Змееголового.
Глухая ночь накрыла нас своим чёрным покрывалом. Толпа чуть больше тысячи человек выла и плясала, подражая моим выкрутасам. Разгоревшийся костёр вдруг полыхнул ярким пламенем, стремясь к бесчисленным звёздам, загадочно подмигивающим нам из космоса. И огонь, приняв приготовленное заранее зелье, недовольно зашипел, выбрасывая в ночной воздух густые клубы белого пара, щедро насыщенного наркотическими веществами.
Придав своим пляскам значительное ускорение, чтобы как можно большее количество людей
— О, Змееголовый! Приди же к нам, вдохни в нас веру в тебя, одари каждого змеиным умом и мудростью!
— Приди! — вторила мне толпа.
Вдохнувшие наркотический дым будущие адепты новой религии вскоре переставали дрыгаться и застывали в оцепенении, глядя застывшими глазами в никуда. Мрачная тень с узкими вертикальными зрачками в горящих на вытянутой змеиной морде жёлтых глазах медленно проявлялась в воображении людей, становясь для них центром вселенной.
— Дай нам храбрость, верность и смысл жизни! Даруй нам удачу, чтобы всегда у нас был богатый улов, достаток в семье и мужество в сердцах воинов, что уйдут со мной воевать во славу тебя! О! Великий! — воскликнул я.
Разномастная толпа уже перестала быть простым скопищем людей, превратившись в единую, целостную общность, подчинённую и живущую лишь одной целью. Каждый повиновался одному лидеру и думал о самом важном в их жизни ритуале. А главным среди них был я. Я! ЯЯЯЯЯ!
Не отрываясь ни на миг от явившегося к ним лика Змееголового, люди, как загипнотизированные, выдохнули в едином порыве:
— Даруй!
Полураздетый, залитый жертвенной кровью какого-то барана (в прямом смысле этого слова) я представлял собой поистине эпическую картину. Кровь стекала по моим рукам и лицу, искажённому гримасой истинной веры. Тот же фанатичный блеск горел и в глазах всех остальных. Точнее, отражаясь в их глазах, огонь полыхал в душах новых последователей Змееголового. Поистине неистово полыхал! Намного сильнее, чем у меня…
— Подойдите ко мне, о, будущие воины! Ближе! Ближе! Ещё ближе! — вскричал я, чуть не добавив при этом «бандерлоги», но чудом сдержался. — Подойдите ближе, мои соратники! Преклоним же колени перед живым воплощением духов Африки, которые говорят моими устами. Мамба знает о вас, Мамба помнит о вас, Мамба заботится о вас, о, жестокие духи Африки! Каждый, кто поймает луч моей веры, вступит обеими ногами на твёрдую дорогу познания жизни, вкусит её благ, насладится её дарами и обретёт бессмертие. И когда его земной путь прервётся, он получит разрешение на проход в долину Радости, которую охраняют слуги Змееголового. Каждый из вас, абсолютно каждый! Змееголовый и все остальные духи Африки будут приветствовать вас в ней, и станут слугами вашими, стремясь выполнить любое ваше желание! Вы будете повелевать ими! Будете наслаждаться всеми немыслимыми удовольствиями! Все земные воплощения женского тела будут доступны вам! Проникнитесь этим! Проникнитесь этим! Проникнитесь! О, Боги! Услышьте нас! Направьте нас! Явитесь нам! — и я выплеснул остаток наркотического зелья из ковша в огонь.
Взвившееся до небес пламя жадно сожрало горючую воду, испустив из себя очередную порцию густого тумана. Заклубившись плотной завесой, дурман проник в ноздри присутствующих. И словно повинуясь моим словам, череда Богов величественно прошествовала перед глазами каждого, кто явился сюда на церемонию возрождения древнего культа.
Древние боги с головами орла и шакала, крокодила и льва, лягушки, барана, кошки и других, порой совершенно неизвестных мне животных непрерывной шли перед глазами новых адептов. Медленно проявляясь во мраке ночи, вереница Богов бесследно в ней же и растворялись. А я продолжал кружиться в безумном танце. И вместе со мной вновь закружились и остальные.