Шрифт:
Только имея детей, ты понимаешь, что
есть жизнь, которая дороже
собственной! (Автор слов неизвестен, но он так прав!)
Глава
I
. Патология
«Ничто не происходит без причины,
почему это должно произойти,
вместо того чтобы не произойти…»
Артур
***
Эта зима выдалась на редкость холодной. Казалось, что произнесенное слово тут же замерзнет в напряженном воздухе и разобьется о земь, разлетевшись на тысячи мелких осколков.
Я стояла на остановке и ждала своего троллейбуса. Его все не было. Припрыгивая то на одной, то на другой ноге, не переставала думать: «А может, мне пешком пойти… Сколько ж можно ждать-то?..»
– Машка! Куда ж ты попрёшься на вокзал с таким животом? Восьмой месяц не шутка! – быстро оборвала меня моя любимая подруга Юлька.
– Дак так-то я беременная, а не больная… Если что, мне еще месяц ходить. Так что это совсем ничего! В это время к нам подрулил 47-ой. «Господи! И откуда ж вас столько там взялось!» – переполненный транспорт остановился у нашего педа. В заиндевевших окнах троллейбуса угадывались чьи-то распластанные физиономии, спины, руки… В общем, я сразу решила для себя, что никуда не еду. Мороз обжигал мои щеки, пальцы на ногах свернулись, как когти у птиц, которые только что схватили свою добычу и несут ее в норку, но, несмотря на все это, я всё-таки шла пешком. Куртка не грела, сапоги тоже, варежки… Да, кстати, а где мои варежки? В сумке? О-о-о… постоянно их теряю! Пока я искала свои рукогрейки, мне позвонил телефон. На дисплее высветилось короткое слово, состоящее из трех букв: «МУЖ».
– Алё, Машунь, ты только не пугайся, я в Вологде.
– Что ты здесь делаешь?
– Я на рынке, сейчас поеду в Москву за товаром, буду торговать одеждой.
– На какие шиши?
– Ой, Маш, это долго рассказывать, все потом. Пока.
– Нет уж. Говори немедленно – откуда денег взял?
– Кредит…
– Ты с ума сошел?! Три года вместе живем, мог бы и посоветоваться! Какой кредит? Ты чем отдавать собираешься? В Москву он поехал!!! Господи! У меня слов нет! Я на сессию еле наскребла, всем миром собирали, а он – кредит… в Москву!
Но абонент меня уже не слушал. Трубка молчала. Муж тоже. Я шла по заснеженной улице, и по белому лицу катились черные, соленые горошины. Черт, тушь потекла… Настолько было обидно, что я плакала в глаза всем прохожим. Некоторые пытались заглядывать в лицо, создавая вид, будто им интересно, что со мной происходит… Я шла вперед. Маленькая, толстенькая, с сумкой на боку и с длинной, русой косой, торчащей из-под шапки, которая так и вихлялась из стороны в сторону.
«Господи! Почему со мной!» – кричала я про себя. Вышла замуж, вроде, по любви. Как говорит моя мама, «никто не толкал». А вот ведь! Работать – не хочет, дома делать чего-либо – тоже. Все-то ему в тягость! А сам два метра ростом, широкоплечий, красивый. Что тут скажешь – фактурный! Но это я так скажу, ну, еще Юлька. А вот мама моя скажет по-другому: «Велика Федора, да дура! – и, помолчав, дополнит. – А ведь я же тебе говорила»… И там разговор затянется часа на три. Мне припомнят о том, что всё-таки меня предупреждали, что мужа надо искать образованного, богатого и вообще – прежде, чем рожать, надо университет закончить! Конечно-конечно! Только тут вот еще что нужно учесть – деньги идут к деньгам, и никогда парень из богатой семьи не будет строить свою жизнь с девушкой, пусть и из образованной, но бедной семьи – это раз, а два – время-то идет, образование я уже второе получаю, и детей тоже хочется. Но есть, конечно, тут и слово «три». Оно относится к моей свекрови, которая в своё время звонила мне каждый день и так неназойливо спрашивала: «Ну, как? Не беременна? А? Что? Не можешь что ли? Не получается, да?»
Я, конечно, ее переубеждала, что все я могу, только пока не до этого… Но вот когда муж начал говорить ее словами, что, мол у нас и семья – не семья, мне пришлось сдаться. Мою головушку также стали посещать
Осознание того, что с этим я поторопилась, пришло намного позже…
***
Сильный холодный ветер хлестал мою спину и швырял в неё клубами снега. Пурга, разыгравшаяся под вечер, так и подгоняла меня вперёд. Огромные торговые центры, в которых копошатся люди; бесконечные остановки; парковки, уставленные машинами, где сидят влюбленные пары и милуются друг с другом; заледенелые скамейки, одинокие киоски и красные ягоды рябины на голом дереве – всё это вызывало во мне чувство тоски и одиночества. Мне хотелось рыдать. Холод пробрал меня до костей, и так и сковывал всё тело. Насупившись и, прижав к себе сумку, я бежала по улицам. Все лицо обветрилось и болело, губы потрескались. Я подняла голову и наконец-то увидела… автовокзал!
О, Боги! Какое счастье, что люди придумали автобусы! Тепло… хорошо… Жаль, что это так только с мороза кажется. Села я на тринадцатое место – ничего не поделаешь, билетик попался, как говорится, счастливый! Повезло, называется! «Но-очь подходит к концу-у, я-а ничего не скажу…» – запел мой мобильник. Я не стала смотреть, кто звонит, ответила сразу.
– Да!
– Ма-аш, не ругайся, я еду домой, – будто хотел меня обрадовать Вадим.
– Вадик! А как же твоя Москва? Торговля? – язвила я.
– Потом расскажу. Купи мне билет до дома… – упрашивал он.
– Какой билет? Я уже из города выехала, домой мчусь! – смотрела я в окно автобуса.
– Тогда я на такси поеду! – с вызовом ответил муж.
– Конечно! Езжай! У тебя денег куры не клюют! Вперед!
Я бросила трубку, а потом и вовсе – отключила телефон.
Воздух в салоне становился все тяжелее, и дышать приходилось с большим трудом. Автобус дрожал и вибрировал. Ребенок в моем животе поднялся к самому верху, и я уже не могла сидеть, дышать, двигаться. Мне не хватало воздуха, места, и… терпения. Не переставая наглаживать живот, я смотрела по сторонам и ждала, когда же, наконец, покажутся знакомые места. И вот! И вот! Ур-р-ра! Доехала! Остановка! Прощай, душный автобус! Здравствуй, холодная, но любимая улица!
Из транспорта я еле вышла и сразу ощутила скользкую поверхность дороги. Мои ноги разъезжались в разные стороны, как у коровы из советских мультфильмов. Ребенок продолжал бушевать в животе, и я, успокаивая сама себя, ползла по темным улицам. Приехала-то на последнем, а фонари горят далеко не везде…
Вот и мамин дом показался… Благоустроенный. Я здесь всю жизнь прожила – до девятнадцати! Потом замуж вышла – жили на съемных. А недавно бабушка умерла, продали ее квартиру в деревне, и мне купили в нашем городке. Только у бабушки была трехкомнатная, со всеми удобствами… А у меня – в деревянном доме, с соседями-алкоголиками-зэками, с двумя огромными печками-столбянками и с окнами «сорок сантиметров до земли». В общем, вот такая у меня хибара. Общей площадью 31 квадратный метр! Завидовать, конечно, нечему! Но это лучше, чем платить какому-то дяденьке за аренду или и вовсе жить с родителями. Ах, да… Еще я забыла сказать, что я никогда не искала легких путей. А, если б и искала – не нашла! Вот как-то так.
Мамин дом я прошла – нечего мне там делать. Я уже давно отрезанный ломоть, хоть иногда и хожу к ним «на обед». Иду. Страшно. Темно. Мужик еще какой-то сзади тащится. Скользина-а-а! Как и дойти, не знаю.
Дошла. Захожу в дом. В подъезде все бревенчатые стены в инее. Блестят. Стены блестят, а света нет. Это дверей в подъезде нет – так за счет луны у нас освещение. Нащупала замок. Нашла ключ. Открыла. Запёрлась в квартиру, включила свет. Замерла. Стояла долго. Молчала. Выпучивала глаза. Открывала рот. Потом ревела навзрыд. В воздухе стоял пар. Пар не от печей столбовых, а от речей горевых. Рот откроешь, а оттуда – дымок. Дома холодина, поморозня! На стенах иней. На полу бутылки. На кровати – окурки. Все в каких-то крошках, склянках, консервных банках… Такое ощущение, что Мамай тут не только прошелся, но и ночевал пару тройку раз… Я на сессии – у Вадима разгул! Хорошо же ты жену ждешь! Каких, наверно, алкашей тут только не было – представляю! Колоритные персонажи!