Мамочка в законе
Шрифт:
— Василий! — напомнила о себе мамочка. — А скажи на милость, отчего ты так орал, когда вошел в квартиру? У меня до сих пор в ушах звон…
Вася был на грани нервного срыва, только поэтому он позволил себе по отношению к мамочке несколько агрессивный тон.
— Мама! Ты не смотрела на себя в зеркало? — воскликнул он. — Что это за жуткая синяя субстанция у тебя на лице? И куда делись твои волосы? Хорошо, что я от природы здоровый человек, а то окочурился бы от страха!
Мамочка ахнула и уставилась в зеркало.
— Боже
Она потрогала лицо и пришла в ужас.
— Это конец! Я передержала маску! Нужно наложить глину на лицо всего на двадцать минут, а из-за тебя я совершенно забыла про время! Теперь она застыла навсегда!
Василию стало жалко мамочку. Вообще-то больше всего ему было жалко себя, потому что жить в одной квартире с синелицым уродом никак невозможно, даже если это твоя родная мать. Вася мобилизовал последние резервы организма, встал на ноги и взял командование на себя. Он подхватил стенающую мамочку под руку и поволок в ванную. Там он открыл воду погорячее и попытался смыть злополучную маску. Не тут-то было. Струи воды просто стекали с застывшей глины, не причиняя ей никакого урона.
Мамочка проквакала Васе, что вода Мертвого моря очень соленая, возможно глина смывается только такой водой. Василий налил кастрюлю теплой воды, растворил в ней полпачки соли и стал поливать мамочку из ковшика. Глина стояла насмерть.
Василий совсем расстроился и пустил одну только горячую воду. В конце концов мамочка вырвалась и закричала Васе, что он хочет ее смерти через запекание. Есть, мол, такой способ у дикарей: обмазывают мясо глиной и запекают на горячих угольях, потом глина раскалывается, а мясо можно есть.
Измученный Вася был готов уже на все. Но разводить костер посреди кухни все же не решился.
— Кажется, у скульпторов есть такой инструмент, — бормотал Василий, — они используют его, когда нужно что-то высечь из мрамора… штапель… или шпатель… нет, не шпатель…
— Что это ты собираешься от меня отсекать? — с подозрением спросила мамочка. — У меня нет ничего лишнего, все нужное…
— Как хочешь! — рассердился Вася. — Но жить с таким лицом невозможно, от тебя же люди будут шарахаться!
— Все из-за тебя! — воскликнула мамочка. — Все мои неприятности из-за тебя! Господи, отдаешь всю себя сыну без остатка и взамен получаешь только грубость и равнодушие.
Она картинно зарыдала и попыталась порвать на себе волосы. Однако это ей не удалось, поскольку шапочка все еще находилась на голове. Призвав на помощь Васю, мамочка наконец сняла шапочку, но лучше выглядеть не стала. Однако один маленький кусочек глины подсох и отвалился.
Последующие двадцать минут Вася сушил мамочку феном. И вот наконец маска высохла, и Вася осторожно, кусок за куском, стал ее снимать.
— А знаешь, — сказала мамочка, — пожалуй, не так уж все плохо.
Она закрутилась перед зеркалом, напевая вальс Штрауса.
Всего этого было слишком много для Васиного измученного организма. Ему показалось, что синенькие скромные цветочки с мамочкиного халатика попадали на пол, потом поднялись в воздух и закружились хороводом по комнате.
— Я люблю тебя, Вена, — пела мамочка, — глубоко, неизменно…
«Это конец!» — понял Вася и потерял сознание.
На этот раз Вадим назначил встречу Маркизу в киноресторане «Мастрояни».
Леня пришел первым, и бойкая официантка в кокетливой соломенной шляпке-канотье положила перед ним меню.
— «Серебряный плащ Марлен Дитрих», — с интересом прочел Маркиз.
— Это семга, запеченная в фольге, — охотно пояснила девушка.
— «Бюст Софи Лорен», — перешел Леня к следующей строчке, — однако!
— Авокадо, фаршированное креветками и орехами кешью, — бодро перевела официантка.
— «Мужская сила Жан-Поля Бельмондо»…
На этот раз девушка не успела перевести, потому что к столику подошел Вадим.
— Однако здесь интересное меню, — вместо приветствия сказал ему Маркиз, — чувствуешь себя немножко людоедом…
— Вы еще не прочли и половины меню, — официантка закатила глаза, — там дальше такое! Особенно в разделе десертов!
Преодолев некоторый шок, вызванный необычными названиями, мужчины сделали заказ. Как только официантка удалилась, Вадим придвинулся ближе к Лене и нетерпеливо проговорил:
— Вам удалось вернуть украденное?
Леня передал своему собеседнику портфель. Вадим торопливо расстегнул замки, вытащил сафьяновый альбом, перелистал его. На его лице отразилось явное разочарование.
— Это все?
— Это все, что нам удалось взять у приятеля вашей сестры, — обиженно проговорил Леня. — Разве это не те марки, которые он у вас украл? Кажется, вы говорили о том, что они очень редкие и дорогие?
— Те, те… — ответил Вадим, еще раз невнимательно взглянув на содержимое альбома, — вот эта — особенно ценная, это так называемая «серая Аргентина»… огромное спасибо, но там была еще такая небольшая, слегка потертая папочка, а в ней… — и Вадим настороженно замолчал.
— Ну да, в ларце щука, в щуке яйцо, в яйце игла, а в той игле — смерть Кащеева, — насмешливо проговорил Маркиз.
— Зря вы так шутите, — негромко отозвался Вадим, — в той папочке действительно моя смерть. Впрочем, вы и так сделали для меня очень много, вы сделали все, что могли, и не ваша вина… — с этими словами он потянулся к карману.
— Постойте, — Леня жестом остановил его, — я хотел бы довести это дело до конца, но для этого мне нужно знать, что искать. Иначе получается как в сказке — пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…