Манас. Возрождение. Книга вторая
Шрифт:
Как только прибыл гонец от Жайсонга, Манас приказал спешно готовиться к войне против карателей Эсенкана. Собрать удалось за день две тысячи аскеров под началом Манаса. Прибыл Айдаркан-торе со своим сыном Кокче во главе шестисот аскеров. От найманов прибыл баатыр Карабек с несколькими сотнями аскеров. От северных мангулов – Уйшин с тысячным войском. К утру следующего дня Манас выступил в поход в сторону мангульских кочевий в предгорьях Ак-Кыя, где Нескара разбил свой лагерь для отдыха близ разграбленного аула Жайсонга. Сбор аскеров по всей территории Алтая продолжался и в следующие дни. Семидневную дорогу аскеры Манаса преодолели за три дня и ночи. На перевале Кара-Тоо, когда уже были видны вражеские силы, которые расположились на привал в огромной котловине, Манас приказал своему войску разбить лагерь для отдыха на один-два дня, пока не прибудут основные силы. К вечеру следующего дня начали прибывать основные силы. Гонцы от разных племен доставили сведения Манасу о том, что удалось собрать восемь тысяч аскеров. Манас через тех же гонцов передал главам войск, кто какие места должен занять вокруг котловины, где располагался лагерь Нескары. Все подумали, что с утра Манас осуществит внезапный набег на лагерь Нескары.
– Правильно, – поддержал Кокче Манаса. – С утра ударим врасплох со всех сторон по лагерю, пока враг дремлет.
Манас улыбнулся.
– Нет, Кокче, – сказал он. – Врасплох не ударим. Это только для того, чтобы навести страх на врага.
– Каким образом? – вмешался в разговор недоумевающий Кутубий.
– Будем наступать со всех сторон, окружая врага, – объяснил Манас. – К отступлению у врага останется только одна сторона – горы.
– В горы не полезут. Они постараются прорваться в другом направлении, – сказал Кокче. – Угадать бы это направление.
– На месте врага, – Кутубий оживился, указывая рукой на широкую поляну между двумя холмами, – я бы постарался прорваться в направлении вон той низины.
– Правильно, – сказал Манас. – Всех лучников на этом направлении поставьте в засаду.
– Эх, Манас, застать бы врага врасплох. – Кокче выразил недовольство. – Было бы очень разумно.
– Я не хочу уподобиться вору или грабителю, – рассмеялся Манас. – Подкрадываясь незаметно, мы себя не прославим, а опозорим.
Решение принято. Кутубий отправил новых гонцов к главам аскеров с приказом и решением Манаса.
Утром произойдет его первое открытое сражение с врагом. Большинство аскеров никогда не принимали участие в подобных сражениях. Пусть они увидят и познают, что такое война с врагом, пусть наберутся опыта. Все его джигиты, которые сражались с жайсанами Нуукара на берегу Оркуна, обучали своих людей в течение многих месяцев. Пусть они испытают остроту своих мечей на деле.
Солнце садилось. Оно встало прямо на черте между небом и землей, увеличившись в размерах в два раза. «О-о, Тенгир! Дай моим аскерам сил и храбрости, чтобы одолеть врага!» – Манас взмолился, устремив взгляд поверх солнца в пространство, которое заливалось алым светом. «Завтра будет очень жарко», – подумал он…
В полевом шатре на олпоках валялся Нескара, временами глотая шарап из деревянной чаши, в кругу молодых мангулок. Возник перед его глазами недовольный взгляд Эсенкана, что заставил его вздрогнуть и отправить мангулок восвояси. Присел он удобнее на олпоке и еще раз глотнул шарапа. Нескара был удивлен тому, что именующий себя Жайсонгом бай Жакып вот уже неделю не принимает никаких мер по освобождению своего аула. Все жители аула: старики, женщины и дети – обслуживают жайсанов. Готовят пищу для них, стирают и развлекают уставших в пути воинов. Многих, не пожелавших подчиниться желаниям жайсанов, пришлось вырезать. Подозрительно тихо. Манас и бай Жакып, наверное, испугались и прячутся где-то в горах. Эсенкан тоже хорош, поднял шумиху из-за таких трусов. Но без головы Манаса нельзя возвращаться. Придется заниматься поисками. Как они справились с тысячным войском Нуукара? Наверное, напали на них в то время, когда они спали. Так поступают только трусы и воры. Жайсаны отдохнули с дороги. Пора в путь. Но куда?
Нескара вызвал к себе помощника.
– Приведи ко мне того старца, – приказал ему Нескара, – который говорит по-нашему.
Помощник Нескары с одним жайсаном привели пожилого человека, который еле держался на ногах. Лицо у него было в морщинах, редкая белая борода не могла скрыть глубины морщин, которые говорили об очень преклонном возрасте худого, костлявого старика. Безжизненными глазами он смотрел на Нескару, ожидая чего угодно, только не почестей от врага. Его посадили напротив Нескары.
– Сколько вам лет, отец? – спросил Нескара, стараясь быть вежливым.
– Девяносто семь лет, сынок, – ответил старец, опустив голову.
– Расскажите мне про Манаса. Кто он такой? – продолжал расспрашивать Нескара.
– Я сам его не видел, – сказал старец, – но слышал много рассказов о нем.
– Что вы слышали?
– Слышал, что он богатырь от Тенгри. Сам Тенгир ему покровительствует сивогривым волком и страшным тигром. На земле нет равных ему богатырей. Когда он в ярости один нападает на врага, говорят, что его враги теряют рассудок. Им кажется, что напали на них сотни, а то и тысячи Манасов.
– У трусов в глазах двоится, – пробормотал Нескара про себя, но сразу же повысил голос: – Где мне найти Манаса?
– Манаса тебе не одолеть, сынок, – покачал головой старец. – Возвращайся домой.
– Я тебя спросил, старик!
– Держи путь на запад, сынок. Через десять дней найдешь ты земли Ак-Талаа, где находятся пастбища Арал, Кен-Арал и Буурул-Токой. Манас владеет этими землями.
Нескара дал знак своему помощнику, чтобы увели старика. Значит, он ошибся, считая мангула Жайсонга баем Жакыпом. Через некоторое время, отхлебнув хмельного напитка шарапа из деревянной чаши, Нескара вышел из своего шатра. Солнце садилось. Оно уже переходило черту между небом и землей, оставляя за собой алое свечение. «Завтра будет очень жарко», – подумал Нескара, взглянув еще раз на закат солнца. Вдруг перед его глазами встал облик Манаса с мечом в руках. На одном его плече сидел сивогривый волк с таким видом, что вот-вот прыгнет он на Нескару и загрызет его до смерти. На другом плече сидел рычащий тигр, еще более страшный. Невольно по телу Нескары пробежала дрожь, будто он уже в пасти этого зверя. Нескара невольно закрыл глаза, чтобы не смотреть на страшное зрелище перед собой. Но зрелище переместилось внутрь головы. Нескара мотнул головой, пытаясь выбросить страшное видение, и еще раз взглянул на закат. Бледнело свечение солнца…
Утром спозаранку Нескара велел собраться в поход своему войску. Отдохнувшие от долгого пути жайсаны были веселыми и казались бодрыми, что успокаивало Нескару после ночных кошмарных сновидений. Не мог он восстановить свой сон, но помнил, что проснулся, отбивая от себя чьи-то железные руки, которые вцепились в его горло. Помощник привел его коня по кличке Чабдар, который был для него самым дорогим существом на свете. Ему захотелось обнять своего коня, и всплакнуть, и освободиться от переживаний, которые жгли все его внутренности. Еле сдерживая себя, он засунул левую ногу в стремя и застыл на месте. Со стороны перевала на западе, куда он сам собрался двинуть свое войско в поход, медленно густым строем шла конница прямо к нему, к Нескаре. Строй конницы растягивался, превращаясь в петлю вокруг лагеря, что наводило ужас не только на самого Нескару, но и на все шеститысячное войско. Нескара дал приказ держать боевой порядок, заняв круговую оборону.
Манас впервые оседлал своего Аккулу и ехал на нем впереди конницы. Рядом ехали Кутубий, Мажик и Айнакул. В руках у Айнакула развевался синий стяг кыргызов. Сзади ехали Кокче и другие джигиты дружины, которые принимали участие в сражении с жайсанами Нуукара. У всех горели глаза, у всех было приподнятое настроение. Вот для них настал час великих испытаний, о котором мечтал каждый джигит, – скрестить свой меч в битве с жайсанами Эсенкана.
Когда промежуток между войсками уменьшился до расстояния полета стрелы, Манас дал знак остановиться. Со стороны жайсанов Нескары высунулся баатыр Дан-Данг на своем горячем скакуне Уларбозе.