Манчестер Блю
Шрифт:
– Звучит довольно цинично.
– Мир циничен.
Пришел официант, и, пока он сервировал стол, они молчали. Когда блюда были расставлены, Пентанзи улыбнулся и с видимым удовольствием занялся едой. Соулсон некоторое время наблюдал за ним, потом тоже приступил к обеду. Ел он, по своему обыкновению, очень умеренно. Никто из них не промолвил ни слова, пока тарелки не опустели.
– Если я буду так продолжать, то, наверное, помру от сердечного приступа, прежде чем вернусь в Штаты.
– Вы любите поесть, – сказал Соулсон.
– Еще бы! Этим-то и хороша моя командировка. Я побывал почти во всех подобных
– Надеюсь, это подразумевает нечто большее, чем просто хорошие блюда. – Соулсон тут же пожалел о своих словах-, нетерпение его подвело.
Пентанзи ответил не сразу. Он сделал вид, что не обиделся. Откинувшись на спинку стула, спросил:
– Почему вы стали полицейским?
– Я хотел сделать что-нибудь значительное, что-то изменить в мире.
– Должна быть причина.
– У меня есть свои причины. – Соулсон вспомнил мелкие могилы и маленькие тела на Сэдлуордском болоте и тут же отогнал эти в течение многих лет преследовавшие его воспоминания.
– Позвольте мне рассказать вам кое-что по поводу попыток изменить мир. Вы слышали о Хэйт-Эшбери?
– В Сан-Франциско?
– Да. Центр мира хиппи. В шестидесятых годах, до того как было создано УБН, я работал тайным агентом таможни США. – Пентанзи усмехнулся. – Черт, тогда я, двадцатитрехлетний черный американец, впервые столкнулся с жизнью. В то время мы были дилетантами. Ни подготовки, ничего. Нам просто приказывали внедряться и копать, как сумеем. Я жил без всяких удобств, мой матрас почти касался пола. Вокруг сплошные наркоманы и непутевые. В общем, одни придурки. Великая наркокультура! Цвет и мощь! – Пентанзи насмешливо пошевелил двумя пальцами, изображая символ пацифизма.
– У нас они тоже были.
– Но не так, как в Хэйт-Эшбери. Это уникальное место. Наверху жила женщина лет тридцати. Длинные светлые волосы и длинные бусы хиппи. Как-то пригласила меня зайти. Я зашел. Ее жилище было грязным и жутко воняло дерьмом, как из ночного горшка. Плюс застарелый запах марихуаны. Мозги хозяйки уже были здорово затуманены. В углу комнаты стол и несколько стульев образовывали замкнутое пространство, закрытое сверху старым ковром. Оттуда доносилось беспрерывное повизгивание. Щенки. Неудивительно, что в комнате стоял такой запах. Пока она возилась на кухне, я решил взглянуть на щенков. Подошел и откинул край ковра. Оказалось, это не щенки. Дети. Ее дети. Близнецы, мальчик и девочка, месяцев по шесть. Они ворочались в своем собственном дерьме. Ни пеленок, ничего. Она кормила их печеньем, а молоко наливала в миску, как животным. Это, мистер Иисус Легавый, и есть наркокультура, которой она так гордилась. Великий наркоэксперимент. Поэтому не говорите мне о желании изменить мир. Я воюю с наркотиками потому, что я их ненавижу. И любой из сотрудников УБН может, вам рассказать нечто подобное. А если я люблю поесть, то это еще не значит, что я дешевка.
– Извините.
– Вы прощены. Итак, что я могу для вас сделать? Давайте не будем ходить вокруг да около.
– Я думаю изменить правила ведения борьбы. Сделать как у вас.
– Сложно. Это не соответствует вашим традициям честной игры.
– Наша империя была создана не в честной игре. Поэтому мы ее и потеряли.
Пентанзи усмехнулся:
– Расскажите мне о ваших планах.
– Насколько вы понимаете, это пока только мысли, а не план активных действий. Но все же. Скажем, я ищу консультанта. Такого, который знает правила вашей игры.
Подошел официант, чтобы сменить блюда, и Пентанзи завел речь о еде. Когда они остались одни, он снова вернулся к теме.
– Это опасная авантюра.
– У меня нет выбора.
– Выбор всегда есть.
– Но не тогда, когда ситуация выходит из-под контроля.
– Вы понимаете, что, беседуя со мной, вы как бы говорите со всей администрацией Соединенных Штатов?
Соулсон заметил, что американец сказал «как бы».
– Именно поэтому я хотел, чтобы все осталось между нами.
– У вас есть кто-нибудь на примете, кто мог бы помочь вам в этой маленькой шалости?
– Пока нет, – солгал Соулсон.
– Вы хотите, чтобы я вам предложил кого-нибудь?
– Нет. Я просто хотел знать ваше мнение и получить информацию, которая могла бы мне помочь.
– Мы делали такие вещи. Секретная операция. Но она может рикошетом ударить по вас.
– Значит, по-вашему, мне не следует делать этого?
– Я так не говорил. Только предупредил, что секретная операция может рикошетом ударить по вас же.
– А она может сработать?
– Да, может. Вы уже решились?
– Пока нет.
– Чем я могу помочь?
– У ваших людей должна быть информация о положении в Манчестере.
– Я уже сказал. Мы здесь для того, чтобы поддерживать связь и давать советы... если попросят.
– Что вам известно о Манчестере?
– Только слухи. Манчестер – это ворота для колумбийцев. Уже давно и особенно сейчас, когда мы постепенно вытесняем их из Северной Америки, они пытаются обосноваться в Европе. Здесь они имеют большую прибыль от продажи наркотиков. У вас не только автомобили и видеомагнитофоны дорогие. Кокаин здесь тоже стоит дорого. Кроме того, не будем забывать о героине и о том, откуда он приходит. Ваш город является распределительным центром как для колумбийцев, так и для азиатов. У вас ведь живет много китайцев.
– К 1997 году, когда Гонконг будет передан Китаю, положение еще более осложнится.
– Знаете ли вы, что в Гонконге проживает около полумиллиона членов Триад?
– Так много?
– Да, черт возьми. Все пытаются сбежать оттуда к девяносто седьмому году. Банды Триад так же опасны, как и колумбийцы. И это совсем не новость. В Штатах Триад используют вьетнамские банды. К счастью, их у вас пока нет. Или ямайские.
– У нас есть свои, – вставил Соулсон, имея в виду ямайские группировки, контролирующие в Лондоне торговлю героином. – Только мафии не хватает.
– Э, иногда мне хочется, чтобы у нас еще существовала мафия. С тех пор как Джон Готти ушел со сцены, «Коза Ностра» мечется, как курица без головы. – Готти, известный как Дон Тефлон, а после тюремного заключения как Дон Велкро, был последним выдающимся «крестным отцом» в Нью-Йорке. – Мафия сейчас – второразрядная организация. Многолетняя легкая жизнь размягчила ее. С ней намного проще иметь дело. У мафиози была своя этика, у этих же выскочек нет ничего подобного. Но вернемся к вашим проблемам. По сообщениям наших источников, Манчестер превращается в новый центр наркобизнеса. Здесь разворачивается борьба.