Манчестерская тусовка
Шрифт:
— Думаешь, они все уже в постели? — спросил он. И через несколько секунд добавил: — Вместе?
Джейк на шаг отступил от сводчатого крыльца из камня и оглядел дом. На верхнем этаже горел свет.
— Доннелли говорил, тут по восемь мальчиков в каждом отделении, — сказал он. — Итого вместе с наставниками тридцать шесть человек.
— А еще какие-нибудь служащие?
Джейк помотал головой.
— Нет. Есть повар, но он приходит только днем, а уборкой и всем остальным ребята занимаются сами.
— А что это там такое было, мимо чего мы шли? Теннисные корты, что ли? — Джонни указал в сторону кустов, за которыми было натянуто проволочное ограждение.
Джейк кивнул. Два теннисных корта.
— А, ненавижу на хрен теннис, — пробурчал Джонни.
— Да? — Джейку показалось странным, что можно иметь какое-то мнение о теннисе. Хотя, если закрыть глаза на высокие каблуки, Джонни легко представить в кедах, он бы даже сошел за атлета, защищающего спортивную честь округа. Да они бы оба сошли, только Джейк был скорее похож на прыгуна в длину, это вот Джонни — настоящий десятиборец. Колчестер-Холл гордился своими спортивными достижениями — одно из немногочисленных сведений, которые им удалось вытянуть из Кевина Доннелли.
— Ненавидишь теннис? А что тебе нравится?
Джонни оглянулся, удивленный таким вопросом, и даже почти смутился.
— Все остальное, — ответил он. — Ну, в смысле, раньше нравилось, в школе.
Он начал говорить о командных видах спорта. Джейк попытался представить себе Джонни в роли нападающего школьной футбольной команды, участника схватки в рэгби или, может быть, питчера на бейсбольном поле. Джейку самому было четырнадцать лет, когда он осознал, что не способен играть в командные игры. В том возрасте он всерьез увлекся самоанализом и был просто поражен, что такая простая мысль не приходила ему в голову раньше. В его характере не было ни одной черты, свойственной командным игрокам. Он получил школьный значок за плавание и выиграл медаль на соревнованиях в беге по пересеченной местности. Чемпионата по карате в школе не было, но в течение почти пяти лет — до тех пор, пока он не уехал из города, Джейк по три вечера в неделю тренировался в доме культуры Колденстолла. Он никогда не рассказывал об этом Джонни, так что, кто знает, может, и у того тоже есть свои секреты.
Дверь открылась. Гэри Холлидей улыбнулся им сквозь завесу из мягких каштановых волос.
— Прости, что заставил ждать, — сказал он Джейку, а потом слегка наморщил лоб, посмотрев на Джонни. — А это кто?
— Джонни.
Холлидей оглядел мальчика с головы до ног и, опустив глаза, задержал взгляд на десяти пальцах, почерневших от грязи и посиневших от холода.
— Ах да, — сказал он. — Главный по записи кассет? Входите.
От того, что Холлидей заговорил с ним повежливее, Джонни легче не стало, он пока не произнес ни слова. Возможно, беспокоился, что его голос не сможет тягаться с четкой, без примесей какого-либо диалекта, речью Холлидея. Джейк видел, что Джонни, несмотря на все, о чем слышал в машине и раньше, был совершенно не готов к тому, что этот человек окажется настолько непохож на образ, который он себе нарисовал. Холлидей и в самом деле производил исключительно положительное впечатление: в джемпере с V-образным вырезом и клетчатых брюках он мог сойти за топ-модель второй лиги — такие снимаются в рекламе средств после бритья на задней обложке воскресных газет. От него даже едва уловимо повеяло одеколоном, когда он кивнул им. Отставая на несколько шагов, мальчики вслед за Холлидеем свернули направо от богато украшенной лестницы и пошли по коридору в сторону кухни, где было тепло и горел яркий свет. Хозяин указал на придвинутые к тяжелому кухонному столу стулья. — Садитесь.
Только сейчас, глядя на то, как просто ведет себя с ними Холл идей и как он одет — чуть-чуть небрежно, Джейк понял, почему им так долго не открывали: Холлидею понадобилось время на то, чтобы одеться. Он словно хотел им продемонстрировать, до чего комфортно себя чувствует. Каждый его жест и слово были направлены на то, чтобы усилить это впечатление и выбить почву из-под ног у гостей. Они ведь пришли к нему домой, в его собственную кухню — а в каком еще состоянии они ожидали его увидеть?
Джонни подошел к столу и мрачно ухнул на него свою коробку с кассетами. Гэри Холлидей улыбнулся и подвинул коробку к себе. Кассеты лежали внутри без ярлыков, все вперемешку.
Холлидей пробежал глазами по черным корешкам, и брови его на мгновенье сурово сдвинулись. Он махнул рукой Джейку, чтобы и тот подвинул свою коробку, и эти кассеты тоже оглядел.
— А где же ярлыки?
Джонни еще не садился.
— Там разве были названия? — спросил он.
— Они были пронумерованы. — Холлидей немного помолчал и сказал: — Теперь мне придется все их просмотреть, прежде чем отдавать коллегам.
Сказав это, он тепло улыбнулся, давая понять, что ему совсем не сложно будет выполнить эту непредвиденную работу.
Джонни вынужден был отвести взгляд. Он по-прежнему так и не сел и, разговаривая с Холлидеем, все время смотрел мимо него: на половую плитку, плиту, собачью корзину, засунутую за кухонную дверь.
— Давно вы здесь? — спросил он.
— Дай-ка подумать… — Холлидей слегка прищурил глаз, подсчитывая. — Скоро три года. После университета я год занимался волонтерской работой за границей, а потом приехал сюда.
Так у него есть в этом деле международный опыт. Вот, видимо, откуда эта его уверенность. Джейк опустился на стул и голову тоже опустил — успел только мельком взглянуть на Джонни, который наконец понял, что нужно куда-нибудь сесть.
Холлидей тем временем хлопотал с чаем. Он поднял крышку с одной из конфорок, взял чайник и поставил его на плиту. [75] В тишине Джейк услышал, как с побрякивающим гудением завертелась центрифуга посудомоечной машины, а через секунду или около того пришла в действие другая. Этажом ниже работала промышленных масштабов стиральная машина, полная грязного белья. Со всех сторон опрятный и ухоженный дом, не подкопаешься. Вот только эти кассеты на столе.
Чайник закипел уже через минуту — видно, был подготовлен заранее и стоял на теплой конфорке. Холлидей налил кипяток в три чашки и бросил использованные чайные пакетики в мойку. Прежде чем передать чашки гостям, он достал из кармана связку ключей, выбрал один и открыл с его помощью висячий замок на дверцах буфета над столом для готовки. Внутри оказались две бутылки виски и одна джина.
75
В Великобритании широко используются кухонные плиты, конфорки которых постоянно поддерживают необходимую температуру, одни — более высокую, другие — пониже. Подняв крышку с такой плиты, вы тут же получаете разогретые до нужного состояния конфорки. На более горячей можно доводить до кипения или жарить, на менее горячей — доваривать или тушить «на медленном огне», а на едва теплой — сохранять приготовленный обед горячим до прихода гостей.
— Кому-нибудь капнуть в чай?
Джейк ждал, что скажет Джонни. Когда тот ответил: «Давайте», он просто кивнул.
Джонни нервно кусал себя за губу.
— Так кто тут у вас главный — вы? — спросил он наконец.
— Официально — нет, но, кажется, у меня всегда получается добиваться своего. Принцип фюрера. [76]
— Как у нацистов?
Холлидей помотал головой, снова недовольно сдвинув брови.
— Нет, Джонни, это просто такое выражение. Теория о том, что лидеры возникают естественным образом, когда в них появляется необходимость. Остальные здешние наставники — они немного постарше меня, в них чуть меньше решимости.
76
«Принцип фюрера» (F"uhrerprinzip) — в буквальном переводе с немецкого «правило лидера», закон, которого придерживалась гитлеровская Германия. Согласно этому принципу, в государственной системе существует некая иерархия руководителей, схожая с иерархией воинских званий. Каждый руководитель несет безусловную ответственность за вверенную ему область, требует беспрекословного повиновения со стороны своих подчиненных и отчитывается только перед теми, кто стоит выше него. А на самой вершине находится фюрер — Адольф Гитлер, выше которого уже нет никого, и он, соответственно, ни перед кем не отчитывается.
— Так это вы их на это подсадили? — Джонни толкнул рукой коробку с кассетами.
Холлидей расхохотался.
— Господи, конечно нет! Эти молодцы уже много лет так развлекались. Когда я сюда только приехал, целый месяц прислушивался, чего это они там ночами шаркают по коридорам, стараясь не наткнуться друг на друга. Как только полночь, так все и начинается. Свистнут мальчику, который им приглянулся, и ведут его к себе в комнату. А потом, часов в шесть, у всех звенят будильники и ходьба по коридорам повторяется, только в обратном направлении.