Маньчжурские стрелки
Шрифт:
— Это обнадеживает. Куда лучше, чем если бы сразу же разгадали в нас диверсантов. Долго гоняться за контрабандистами, да еще и вызывать солидное подкрепление, пограничники не станут. Предоставят разбираться с ними местной милиции.
Он хотел сказать еще что-то, но выстрелы, прозвучавшие уже по ту сторону скалы, заставили его умолкнуть.
— Надо бы все-таки пойти на помощь Власевичу всей группой, — упрекнул его Вознов.
— Прекратить разговоры и затаиться, — осек его ротмистр.
17
Власевич появился
Он приближался молча, не догадываясь, что свои уже рядом, а затаившиеся в засаде диверсанты тоже никак не выдавали себя.
К речушке подпоручик подступал, держась поближе к зарослям, чтобы в любое мгновенье можно было скрыться в них и вновь отстреливаться, отбиваясь от наседавшей погони.
Иволгин, который оказался ближе всех к речке и первым должен был окликнуть Власевича, почему-то молчал. Остальные тоже молча проследили за тем, как, перешагивая с камня на камень, подпоручик переправился через многорукавный плес, прилег за валун и, немного отдышавшись, подполз к воде. Пил он долго, жадно, а потому беспечно. Но, пока он утолял жажду, Курбатов сумел незаметно приблизиться к нему.
— Так как там ваша «могильная рулетка», господин маньчжурский стрелок?
Власевич, все еще лежавший на животе, порывисто перевернулся на спину, схватился за карабин и только тогда понял, что рядом с ним, за кустом, притаился командир группы.
— Какого черта вы притащились сюда, ротмистр?! — раздраженно поинтересовался он, решив, что командир группы вернулся за ним один, без своих подчиненных стрелков. — Уж эту-то Рулетку я бы как-нибудь докрутил сам.
— Какая невежливость! — иронично возмутился Курбатов. — Похоже, что вы тоже недовольны были моим решением оставить вас на прикрытие.
— Что вы, ротмистр? Какое может быть неудовольствие?! Я счастлив, как графиня-девственница после первого бала.
По красновато-лиловому лицу его стекали струйки воды, напоминавшие потоки слез.
— А ведь только благодаря моему решению нам удалось спасти Радчука. Да и сами вы уцелели. Так что расчет мой оказался верным.
— Ну и прелестно, Ганнибал вы наш.
— Приближается погоня! — вклинился в их разговор приглушенный голос Иволгина, все еще пребывавшего где-то за кустами, недалеко от речушки. — На рысях несутся, красножо… пардон.
— Где они? — спросил князь.
— Уже рядом, за изгибом тропы, — негромко объяснил штабс-капитан.
Курбатов и Власевич на несколько мгновений приумолкли. Красноармейцы и в самом деле уже были по ту сторону скальной возвышенности, и по голосам можно было определить, что они приближаются к изгибу тропы.
— Сколько их там оставалось, как предполагаете, Власевич? — негромко спросил Курбатов.
— Человек шесть. Одни убиты, другие ранены, кто-то, возможно, отстал. Преследование-то выдалось длительным.
— Всем укрыться. Подпоручик, облюбуйте вон тот каменистый гребень, — едва слышно распоряжался Курбатов, показывая Власевичу на видневшийся неподалеку скалистый шрам земли. — Дайте красным втянуться в «диверсионный коридор» и отстреливайте их со всей революционной беспощадностью.
— Это и архангелу Михаилу понятно, — проворчал Власевич и, подхватившись, начал отходить в сторону речки, перебегая от куста к кусту.
Первыми появились двое красноармейцев-разведчиков. Они медленно, без конца оступаясь на каменистых россыпях и чертыхаясь, приближались к речушке, держась по обе стороны тропы. Потеряв «контрабандистов» из виду, солдаты заметно нервничали.
«А ведь, знай они, что имеют дело с диверсантами, наверняка не решились бы столь упорно и долго преследовать нас, — хладнокровно прикинул Курбатов, с интересом рассматривая щупловатых, приземистых бойцов. — И потом, эти явно не из пограничной стражи. Наверняка из какого-то отряда прикрытия границы, набранного из непригодных к полноценной армейской службе резервистов».
Тем временем разведчики преодолели речушку и остановились на том же месте, на котором несколько минут назад устроил себе водопой подпоручик Власевич. Они внимательно осмотрели произраставший по обе стороны от тропы кустарник, но ничего подозрительного так и не заметили.
Курбатов понимал, что их запросто можно было снять, но молил Бога, чтобы никто из стрелков не поддался этому соблазну; нужно было как можно скорее выманить на каменистую равнину остальных «гончих». И это произошло. Пока разведчики по очереди наслаждались прохладой горных родников, подошли еще трое.
— Что тут у вас, тихо все? — спросил один из троих, очевидно, старший группы.
— Если мы целы, значит, тихо.
— Правильно мозгуешь, потому что снять вас здесь, у водопоя, — сплошное развлечение.
— Дак ушли они, наверное, старшина, — довольно громко, хотя и не совсем уверенно, доложил один из разведчиков.
— Черти б их носили! В поселке или в городе ими займется милиция. Тем более что одного мы все же подстрелили.
— Но они где-то здесь, неподалеку, — предположил солдат, который шел замыкающим. — И что-то они не похожи на контрабандистов.
— Это ты как определял, Фомкин, по паспортам, что ли? — язвительно поинтересовался старшина.
— Форма-то у них красноармейская.
— А в прошлый раз, на том контрабандисте, что с зельем шел, какая была, японская, что ли?
— Но и пальбы в прошлый раз не было. Контрабандисты привыкли уходить тихо, но оставляя прикрытия, — проявлял армейскую смекалку Фомкин.
«Хотя бы никто из наших не выдал себя! — вновь взмолился Курбатов, прислушиваясь к перепалке преследователей. В левой руке он сжимал пистолет, в правой — кинжал, которым обычно поражал без промаха. Теперь он рассчитывал воспользоваться им, чтобы снять одного из разведчиков, если только они опять пойдут отдельно от основной группы. При этом ротмистр понимал, что действовать нужно быстро и наверняка.