Маньчжурские стрелки
Шрифт:
Прежде чем уже за полночь покинуть усадьбу Раздутича, диверсанты связали старика, оставив ему на память два синяка.
— Утром выйдешь во двор, позовешь соседа, пусть развяжет, — посоветовал Перс. — А напали, говори, смершовцы, контрразведчики советские, если по-людски. Пусть потом разбираются, что к чему.
37
В штабе дивизии их уже ждали. Начальник разведки — словно бы вытесанный из дубовой колоды розовощекий коротыш, — медленно пережевывая не то что каждое слово, но каждый отдельный звук, уверенно доложил:
— Господин
— Вот как?! — удивленно потянул Лоттер, бросая взгляд на гауптштурмфюрера.
— Как вам это удалось, подполковник? — тотчас же поинтересовался Штубер. И вообще все, что происходило здесь, в ближайшем прифронтовом тылу, вызывало у него едкий сарказм. Ему трудно было что-либо воспринимать всерьез.
— Они обезоружены и взяты нами под арест, — не успел среагировать подполковник.
— И где же эта ваша мрачная Бастилия?
— Сейчас все трое находятся под надежной охраной, — медленно шевелил челюстями разведчик, который, по глубокому убеждению Штубера, вряд ли когда-нибудь не то что пересекал линию фронта, а хотя бы появлялся на передовой.
— Кажется, вы уже сообщали об этом, господин Ульрех, — попытался напомнить ему Штубер, однако на сей раз сбить подполковника с толку не сумел.
Правда, он немного замялся, как боксер, которого слегка повело после сильного бокового в челюсть, однако до вмешательства рефери дело не дошло.
— Пока что они ведут себя смирно, — мужественно продолжил он свой доклад. — Ждут своей участи.
— Мы-то опасались, что они разгонят все ваше воинство, — продолжал комментировать доклад Ульреха гауптштурмфюрер Штубер.
Полковник Лоттер сохранял при этом философско-аристократический нейтралитет, оставаясь выше всей этой, явно недостойной офицеров, вежливой перебранки.
— На предварительных допросах диверсант, называющий себя поручиком фон Тирбахом, и диверсант, называющий себя гауптманом вермахта фон Бергером, сообщают какие-то совершенно невероятные вещи.
— Что их доставили сюда на «солнечных дисках»? [29] Нет? Тогда чем они вас так поразили?
— Простите, о каких «солнечных дисках» идет речь? — обескураживающе поинтересовался подполковник, только сейчас догадавшись извлечь из небольшого сейфа бутылку коньяку и налить обоим гостям по рюмочке.
29
Так в те времена именовали НЛО, нынешние «летающие тарелки».
— Это я так, почти пошутил, — сдался Штубер, понимая, что он со своей ироничностью окончательно выбил Ульреха из привычного мировосприятия. — Курбатов и его спутники что, действительно балуют вас интересными подробностями своего трансконтинентального рейда?
— Они и вас поразят, — вдруг проклюнулось в сознании Ульриха некое подобие мстительности. — Это истинные солдаты и истинные арийцы. Если только не продались коммунистам, — все же подстраховался подполковник.
— Так они что, все трое — германцы? — спросил фон Штубер, вкусив знаменитого напитка Франции. Вводить подполковника в дебри космического тайнознания он счел несвоевременным.
— Командир — чистокровный славянин. Утверждает, что родовой князь, служил ротмистром в белоказачьей армии генерала Семенова.
— Меня умиляет ваша недоверчивость, подполковник.
— А вы стали бы доверять русским, один из которых называет себя поручиком фон Тирбахом, другой считает себя гауптманом вермахта, а третий именует себя подполковником и князем?
— Никогда и ни за что. Но в таком случае встает вопрос: кто же они на самом деле? Вы хоть пытались выяснить? Я, конечно, понимаю: специфика профессии. Но нельзя же, в самом деле, вот так…
— Обычные меры предосторожности, — замедленно, невозмутимо проговорил Ульрех. — Командир группы отказался отвечать на самые важные вопросы до тех пор, пока не появится кто-либо из штаба армии. Мы, естественно, могли бы его заставить, но…
— Понимаю, сработало ваше благоразумие, — наконец-то вклинился в их странный диалог полковник Лоттер, спасая самолюбие своего подчиненного.
— При этом Курбатов требует связать его, с кем бы вы думали?..
— Ну вот, а вы сомневаетесь, что имеете дело с князем, — уже более миролюбиво обронил Штубер. — Любой славянин ведет себя похлеще нашего маркграфа. Что уж говорить о князьях?
Ульрех томительно поморщил лоб, пытаясь понять, к чему клонит один из ближайших соратников Скорцени, или по крайней мере попасть в струю его игриво-идиотского настроения.
— Словом, он настоятельно требует связать его… — повторил подполковник.
— …С «самим» Скорцени, — с грустной миной «угадал» гауптштурмфюрер.
— Точно! — удивленно уставился на него подполковник.
— Приведите ко мне этого князя. Предварительно уведомив его, что прибыл офицер из отряда Отто Скорцени, который совсем недавно принимал участие в операции по похищению Муссолини. — Штубер сообщил это не столько для Курбатова, сколько для самого Ульреха. — Надеюсь, он окажется намного доверчивее вас.
— Надеюсь, — безропотно признал подполковник, явно теряя нить логики этого диверсанта.
— И еще: в этом особняке найдется отдельная комнатка, в которой можно было бы поговорить с русским тет-а-тет?
— Конечно, найдется, — охотно заверил его Ульрех. Затем, немного замявшись, сказал: — Хотя нам с полковником очень хотелось бы присутствовать при этой беседе.
— Князь Курбатов обязательно удостоит вас аудиенции. Буду ходатайствовать за вас.
38
Ночь выдалась на удивление звездной и тихой. Где-то на том конце деревушки заунывно рыдала сова. Трава, деревья, кусты… — все приобретало свой особый, ночной аромат, которым постепенно заполнялось все пространство вокруг.
— Так поверили вы наконец в свое спасение, лагерь-майор? — поинтересовался подполковник Иволгин у Кондакова, когда они вышли на крыльцо.
Командир маньчжурских стрелков знал, что ни одного солдата в деревне нет, поэтому чувствовал себя полным хозяином в ней. И на крыльцо дома Раздутича вышел так, словно на крыльцо собственного барского особняка.