Маньчжурский кандидат
Шрифт:
К этому времени мать Реймонда уже осознала, в чем состоит ее долг, и вовсю обхаживала Джонни. Они встречались в сдаваемом внаем «на сутки или несколько часов» летнем домике рядом с бензоколонкой у почти заброшенного шоссе. Прочтя Джонни вслух вышеупомянутую статью, она фыркнула и обозвала ничтожеством написавшего ее журналиста, с которым никогда не встречалась.
— Ты, как всегда, права, детка, — ответил Джонни.
Самым известным из рассмотренных судьей Айзелином стало дело матери Реймонда versus [18] отца Реймонда, окончившееся их разводом. Газеты не упустили случая посмаковать подробности касательно прошлого партнерства мистера Шоу и судьи Айзелина. Кроме того, они сообщили, что миссис Шоу находится на шестом месяце беременности, и дали ее фотографию на первой полосе, при этом женщина выглядела так, словно у нее под платьем спрятан телевизор с экраном двадцать
18
Против ( лат.).
Мистер Шоу женился на матери Реймонда, когда той было всего шестнадцать лет, после того, как они пару раз исступленно трахались на сиденье автомобиля. Реймонд появился на свет, когда ей исполнилось семнадцать.
На протяжении тринадцати лет брака с отцом Реймонда она состояла во многих организациях, а в некоторых была членом правления или даже учредителем. В их число входили: Музыкальный клуб Святой Агнессы, Ассоциация «Родители — учителя», Ассоциация клубов «Внутреннее колесо». Ассоциация «За честные выборы», Международный комитет «За тихие игры», Вспомогательное общество лиги профессионалов. Движение «Третий путь», Общество защиты животных от жестокого обращения, Постоянный международный комитет по развитию городских метрополитенов. Лига защиты законопослушных граждан, Комитет помощи испанским антифашистам. Объединенное бюро потребителей металлолома. Международный симпозиум по вопросам пассивности граждан, Общество «Американские друзья Советского Союза», «Женщины Америки — в помощь Американскому Легиону», «Независимая группа», «Союз англоговорящих народов», «Дочери Американской революции», Международный союз защиты общественной морали, Общество «За отмену богохульных законов», Общественный фонд, Лига Одюбона, Лига работающих женщин, Американо-скандинавская ассоциация, Ассоциация госпожи Марии Ван Слейк «За отмену канонизации», «Восточная звезда», Мемориальный фонд Авраама Линкольна и другие.
Мать Реймонда еще в юные годы проявляла просто невероятный интерес к политической жизни своего города, своего штата и страны в целом. Добиваясь признания в своем кругу она использовала любые организации. Ее амбиции не знали никаких пределов. Она рвалась к власти так исступленно, как суеверный человек разыскивает четырехлистный клевер. Ей было все равно, каким способом и где обрести ее, хоть на навозной куче.
Некоторые подробности касательно развода матери Реймонда стали известны газетчикам лишь потому, что она, всегда думая о своем будущем как общественного деятеля, сама позаботилась об этом, для чего еще до начала бракоразводного процесса собственноручно напечатала и разослала целую серию анонимных писем. Однако прежде женщина объяснила Джонни, зачем это нужно. По ее мнению, позже это деяние, как никакое другое, придаст ему ореол человечности.
— Все эти ничтожества и сами не без греха, — объяснила она даже с некоторым оттенком сочувствия (в данном случае под «ничтожествами» понимались крупные американские политические деятели). — Пусть лучше думают, что ты получил меня именно так, как я написала, чем если у них зародится идея, будто ребенок от первого мужа, которого я бросила ради тебя. Понятно, что я имею в виду, Джонни? Тогда получилось бы, что мы лишили Шоу ребенка, который, как известно, очень ценное «имущество». По крайней мере, эти ничтожества делают вид, будто именно так и считают, хотя на самом деле сами стряпают детей, словно горячие булочки, а потом бросают или просто не замечают их. Мы поженимся немедленно. В то самое мгновенье, как это можно будет сделать по закону. Понятно, любимый? В то самое мгновенье мы станем такими же достойными уважения людьми, что и все остальные. Я, конечно, подразумеваю людей нашего круга и выше. Понятно, что я имею в виду. Джонни? В глубине души все они склонны к изменам, и наша задача — сделать так, чтобы они воспринимали нас как своих, когда дело дойдет до выборов. Правильно, дорогой?
Мать Реймонда не изменяла его отцу, пока он не вынудил ее сделать это. Поначалу, задолго до того, как согрешить с Джоном Айзелином и решиться на разрыв, она вела с отцом Реймонда точно такие же увещевательные беседы, как позднее с Джонни. Суть этих речей сводилась к тому, что отец Реймонда может стать крупным политическим деятелем в Соединенных Штатах и в мировом масштабе, таким, какого, в конце концов, она вылепила из Джонни. Этот факт Реймонд, в своем резком неприятии матери, никогда не осознавал. После того, как она в деталях изложила свои политические планы отцу Реймонда, тот, вместо того, чтобы ринуться
Самой гнусной составляющей этой грязной, сугубо рационалистической заварухи стало то воздействие, которое она оказала на Реймонда. Однако даже если Элеонор осознавала это как мать, она все равно считала, что игра стоит свеч, потому что спустя пять лет Джонни Айзелин действительно стал довольно крупным политиком, а правила Джонни Айзелином она. Итак, нетрудно понять, что мать Реймонда была предельно честна со своим первым мужем. Без конца твердила ему, как она «пашет» и «пашет» за кулисами политики, подготавливая плацдарм для того, чтобы протолкнуть его в Сенат. Когда муж в полной мере осознал, чего жена от него добивается, он дал ей резкий словесный отпор и делал это так долго и с такой враждебностью, что она, в конце концов, отступилась. После чего замолчала. И молчала не до конца дня, не до конца недели; она не разговаривала с ним вплоть до того дня, когда оставила его шесть месяцев спустя. Применив все свое обаяние, эта женщина затащила в постель судью Айзелина и оставила отца Реймонда навсегда, удерживая при себе одного сына с помощью рук, а другого — с помощью пуповины.
Судья Айзелин уже несколько лет рассматривался как потенциальный кандидат на брак; так сказать, находился в резервном составе. Все трое были близкими друзьями, пока продолжались партнерские взаимоотношения. Как мать Реймонда и предполагала, Джонни Айзелин был готов соглашаться со всем, что она говорила. Суть ее речей сводилась к тому, что республика — это обман и болтовня, рассчитанная на избирателей, а на самом деле любой сильный человек, способный маневрировать толпой, может завоевать всю власть и славу, которую способна дать самая богатая и самая простодушная демократия в мире. Суть же ответной позиции судьи Айзелина, отражавшей безграничную веру в Элеонор и ее планы, сводилась к словам: «Просто объясни мне, что надо делать, милочка, и я все выполню». Он, конечно, обожал ее, и добиться этого тоже оказалось совсем несложно, потому что с самого начала Элеонор постаралась довести его признательность ей и зависимость от нее до уровня максимальной беспомощности. И когда она закончила обрабатывать Джонни, тот навсегда утратил всякую способность вернуться к состоянию самостоятельной, здравомыслящей личности.
Когда прекрасная молодая жена заявила отцу Реймонда, что беременна, но что ребенок не его и что она скорее умерла бы, чем родила второго ребенка от него, тот воспринял эти откровения как типичный болван и трус, каковым, по сути, и являлся. И в этом ему очень помогло то обстоятельство, что, вне всякого сомнения, этот человек был еще и мазохистом. Словно оловянный солдатик, он притопал к человеку, который однажды уже надул его, и забормотал всякие нелепости, вроде: «Если ты любишь эту женщину и готов жениться на ней, она твоя. Самое главное, чтобы были соблюдены приличия».
Неотесанный Айзелин засуетился, громогласно и неискренне (все происходило в августе на веранде деревенского клуба); обильно потея, он поклялся, что женится на матери Реймонда сразу же после развода, даже если для этого потребуется, чтобы суд работал в воскресенье, и никогда, никогда, никогда не оставит ее. В присутствии членов клуба он связал себя этой страшной, хотя и совершенно бессмысленной клятвой.
Отец Реймонда глубоко любил жену и втайне рассматривал эту ее безрассудную страсть как форму божественного наказания. Мало кто из людей воспринимает себя настолько серьезно, чтобы полагать, будто за ним неусыпно присматривает божественное око. Все дело в том, что на протяжении последних шестнадцати лет отец Реймонда был единственным душеприказчиком двух незамужних леди, обладающих крупными состояниями и страдающих шизофренией, и систематически их грабил. Не в силах устоять перед соблазном и умело сохраняя все втайне, он тем не менее находился под сильным давлением своего греха. Вот почему этот человек с такой легкостью согласился отпустить жену в объятия Айзелина; он рассматривал это как часть ниспосланного свыше наказания.
Результатом такой позиции, естественно, стало то, что мать Реймонда разозлилась и почувствовала себя пристыженной; то, что муж отнесся к своему унижению с таким спокойствием, делало ее банальной в глазах общества, наводило на мысль, что она ничего собой не представляет. По наследству ей досталось приличное состояние — как и Реймонду, кстати, унаследовавшему деньги отца — и она потратила некоторую часть его, наняв в Чикаго частного детектива, с целью выяснить, нет ли в жизни бывшего мужа другой женщины. Она заявила Джонни, что живьем сдерет шкуру со старого ублюдка, если выяснится, что все эти годы он водил жену за нос, а сам только и думал, как бы избавиться от нее.