Маньчжурский кандидат
Шрифт:
— Живой или мертвый, я буду настаивать на этом одном, — заявил Джонни. — И если выяснится, что в данном случае я не прав, никто не осудит подкомиссию, если в дальнейшем она не будет воспринимать всерьез ни одно сделанное мной заявление.
Безусловно, вся эта чехарда с числом работающих в Министерстве обороны коммунистов вызывала подозрения и сбивала с толку, и все же мать Реймонда прибегла к этому приему совершенно сознательно, чтобы затруднить людям отслеживание чисел день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, на протяжении всего периода «выпуска на рынок нового продукта», когда сенсационные, но голословные утверждения
Во-первых, эта женщина всегда исходила из того, что от усиленных раздумий у американцев начинает болеть голова, и, следовательно, они всячески стремятся избегать их. Во-вторых, цифры основывались на документе, который министр обороны семь лет назад вручил председателю комиссии Палаты представителей. Там говорилось, что к концу Второй мировой войны 12 798 правительственных служащих, которые работали военными агентами запаса, были временно переведены в Министерство обороны. Потом это число сократилось до 4 000, и лишь 286 из них было «рекомендовано не привлекать к работе на постоянной основе». Однако даже из числа последних были уволены только 79 человек.
Мать Реймонда просто вычла 79 из 286; именно с этого числа и начал Джонни. Она внесла в документ еще одно небольшое изменение. В бумаге министра было написано «рекомендовано не привлекать их к работе на постоянной основе»; она же добавила к этому «поскольку они являются членами Коммунистической партии», что Джонни, в свою очередь, расширил до «они являются коммунистами с партийными билетами».
Вся эта чехарда по-прежнему немного смущала Джонни, и в конце концов он стал относиться к ней как к чистой воды жульничеству. В один прекрасный день, будучи в подпитии и слегка взвинчен, он отчасти потерял над собой контроль и принялся жонглировать числами в пределах одной речи, что было зафиксировано в отчетах Конгресса США за 10 апреля. Сначала Джонни заявил, что «в Министерстве обороны есть довольно внушительная группа активных коммунистов», потом выразился иначе, а именно — «их там много». После чего ему на память пришло число двести семь, и он сказал:
— Я вовсе не называл на пресс-конференции министра цифру двести семь; если мне не изменяет память, я сказал тогда «свыше двухсот коммунистов». — Вслед за чем торопливо добавил: — В моем списке пятьдесят семь имен коммунистов, работающих в Министерстве обороны в настоящее время. — И тут же снова отрекся от сказанного раньше: — Мне абсолютно точно известно о группе примерно в триста коммунистов, имевших личные контакты с министром обороны, а впоследствии уволенных из-за своих коммунистических взглядов.
После чего, истекая потом, точно борец в плохой физической форме, он плюхнулся на место, сам уже совершенно сбитый с толку.
Джонни знал, что, вернувшись этим вечером домой, получит хорошую трепку, и так оно и произошло. Мать Реймонда набросилась на него с такой яростью, что, пытаясь защититься и опасаясь, как бы жена попросту не избила его, он потребовал перестать манипулировать числами и остановиться на одном, которое он в состоянии запомнить. До матери Реймонда, наконец, дошло, что она чрезмерно напрягает супруга, так что у того и в самом деле крыша может поехать. В результате она остановилась на числе пятьдесят семь не только потому, что его был в состоянии запомнить Джонни, но и потому, что всем остальным ничтожествам
Где-то месяца через три Джонни купил матери Реймонда ящик джина — за то, что она сделала его «самым знаменитым человеком в Соединенных Штатах», причем слава его постепенно распространялась по всему миру. Элеонор провернула всю операцию настолько успешно, что спустя пять месяцев после его первого выступления на пресс-конференции комиссия Сената даже предприняла специальное расследование выдвинутых им обвинений, публичное расследование, в ходе которого были заслушаны показания общим объемом в три миллиона слов, причем позже Джонни утверждал, что треть этих слов произнес он сам.
Некоторые государственные деятели терпеть не могли Джонни и заявляли об этом публично, зато другие народные избранники, казалось, соглашались с ним. Правда, ближе к концу всей этой вакханалии они начали вилять, потому что тогда Джонни уже был окружен ореолом страха, который излучал прямо в глаза всех, кто к нему приближался.
IX
14 июля 1956 года в десять семнадцать утра в квартиру Реймонда позвонил невысокий человек с темными волосами, смуглой кожей, голубыми глазами и светлыми бровями. Это произошло на следующий день после того, как комиссия по расследованию опубликовала свой отчет касательно обвинений Джонни.
Субботнее утро выдалось жарким. Фамилия незнакомца была Зилков, он являлся одним из руководителей Комитета Государственной Безопасности, и в его ведении находился регион Соединенных Штатов Америки восточнее реки Миссисипи. В СССР есть еще Министерство внутренних дел — гораздо более крупная организация, имеющая самые широкие полномочия и исполняющая самые разнообразные функции, однако юрисдикция этого министерства, по крайней мере, официально, распространяется исключительно на территорию Советского Союза. КГБ же представляет собой тайнуюполицию. Зилков был министром госбезопасности и, следовательно, личностью, гораздо более устрашающей, чем Гомель, глава МВД. Зилков гордился стоящей за ним мощью.
Услышав звонок, Реймонд открыл дверь и холодно посмотрел на незнакомца. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда, хотя, что касается Реймонда, дело тут было не столько в достоинствах или недостатках Зилкова, сколько в том, что юноша испытывал подобное чувство практически к любому человеку с первого взгляда.
— Вы к кому? — В разговоре Реймонд исключительно противно растягивал слова, причем делал это совершенно сознательно.
— Моя фамилия Зилков, мистер Шоу. Как вас предупредили по телефону сегодня утром, я прибыл, чтобы отвезти вас в санаторий Свардона.
— Вы опоздали.
Реймонд повернулся и пошел за своими вещами, предоставив Зилкову самому решать, входить в прихожую или нет.
— Я опоздал всего на две минуты, — рявкнул коротышка.
— Но все же опоздали, не так ли? Договариваясь о встрече, люди заключают устный контракт. Постарайтесь запомнить это, на случай, если нам еще когда-нибудь придется иметь друг с другом дело.
— К чему вам три сумки? Как, по-вашему, сколько сумок нужно брать с собой в больницу?