Мангуп
Шрифт:
Вдруг, будто случайно, соскальзывает с головы танцовщицы верхний палантин, открывая глаза, распущенные волосы, дерзкие плечи, обнаженную спину и руки в золотых браслетах. Те взгляды, что еще не были прикованы к центру зала, устремляются туда.
Из груди князя вырывается шумный выдох. Под золотыми украшениями обнаруживается совершенно плоская грудь, хотя лицо никогда не выдало бы юношу. Юношу, красивее которого, надо признать, князь в жизни не видел. Тело его блестит в масле и соли. Скользит горящее в свете факелов золото: по обнаженной груди, по рукам, животу. Цепочки бьются о браслеты, пока он танцует. Танцует, не открывая нижней половины лица.
Не сводя глаз с представления, князь протягивает руку к столу, подхватывает финик и вонзает в него зубы, от всей души вымещая на сладости сдерживаемые чувства. Улыбается уголками рта, продолжая наблюдать за танцем. Неспроста это все, ведь так, дорогой гость из Порты? Есть в этих плавных движениях что-то неуловимо опасное.
– Признаю, уважаемый посол, этим вы меня удивили.
Не нужно много сил, чтобы делать то, что знаешь. Сил нужно много, чтобы узнать. А потом уже… Потом тело гнется так плавно, как могут разве что змеиные кольца. Потом бедра покачиваются завораживающе, как получилось бы не у каждой женщины. Потом исчезает позвоночник, позволяя выгибаться дугой.
Посол знает, как хороши его сокровища, и эта Тень, оплетенная драгоценными цепями, окропленная алыми камнями в том числе. У танцора всегда закрыта часть лица, и не без причины. Всегда напоказ выставлена копна черных волнистых волос – тоже не случайно. Эту диковинку хотели забрать бессчетное количество раз. Посол гордится им, как цветом своих пряностей, как породистыми арабскими лошадьми. Гордится – и ненавидит.
– Неужели, князь? Ваши собственные дворы полны искусных танцовщиц, да не обманет меня мой взор. Мои же – скромный дар вашему досугу.
Незаметно на смену ускользнувшим готским танцовщицам вокруг появляются восточные дивы. Тень же то подходит ближе, то ускользает в дыму, мелькая между ними то здесь, то там. В разрезах широких шальвар видны крепкие бёдра, а в изломе бровей читается яркое чувство. Неясно только какое. А Тень себя ни прочесть, ни угадать не дает, опуская взгляд каждый раз, стоит попытаться встретиться с юношей взглядом.
Алексей прекрасно понимает: эта сильная, гибкая фигура – крючок. И с удовольствием этот крючок заглатывает. Грех не проглотить, ей-богу. А грешить, как известно, дело порицаемое.
– Покажи мне хоть одного здесь, кто не оценит такой красоты? – отвечает князь, оторвавшись от зрелища. – А это тоже твой дар? – Он кивает в сторону танцора, не удостоив взглядом эдирнских красавиц, привезенных Великим послом. Подобных им он уже видел, и его, готских, они не превосходят, хоть и гордо стоят с ними на равных.
День близится к закату, скоро последняя солнечная дуга скроется за тонкой полоской моря на западе. Разговоры за столами текут уже совсем неспешно, сыто и лениво, а подносы и кубки пустеют далеко не так быстро, как в начале пира. Воздух в зале становится плотным и тяжелым от запахов вина, людей и благовоний. Кое-кто из пирующих уже не успевает следить за танцем хмельным взглядом, но князь, напротив, читает каждое движение.
– На все воля ваша, владыка. – Посол с трудом скрывает удовлетворение. Будь он моложе, едва ли получилось бы унять такое нетерпение. Но он бывал при многих дворах, и не просто так сюда послали именно его. Стелет мягко, приказывает принести еще вина и специй. Когда танцор собирается подойти ближе, подает едва заметный знак: пойди прочь. Князь заглотил наживку, теперь нужно сохранить его интерес. Тень исчезает, напоследок сверкнув острым взглядом. – Я слышал: нравы у вас отличаются… от всех иных. Вы не Север, не Юг, не Восток и не Запад. Неужели в Доросе нынче центр мира?
Посол Джахан посмеивается, кряхтит. Ах, князь юн и горяч. Так легко и много пьет, смотрит не только на женщин, но и на юношей. Что за порядки здесь?
Алексей кидает короткий, но проницательный взгляд на посла – тот слишком доволен, это видно по сдерживаемой речи, по живым, подвижным глазам. Будь князь менее хорош в дворцовых делах, ненавистных его сердцу, или более пьян, может, и не заметил бы отблеска ликования. Но с такими сокровищами, как эта прекрасная Тень, не расстаются легко. Им нарочно поманили, но в дар преподнесли в последнюю очередь, убедившись, что князю он более по душе, чем целый гарем. Чего же ждать от подарка? Покорности или яда на языке? Какую роль танцору отвели в предстоящей игре? А главное, когда же игра начнется? В том, что это произойдет, сомневаться не приходится. Остается только смотреть, что будет дальше. Не упустить момент и взять свое.
– Центр мира? – отвлекается Алексей от мыслей о грядущем. – Если так полагает мой уважаемый гость, то не мне спорить.
Князь с трудом удерживается, чтобы не спросить, можно ли принять лестные слова за мнение всей Блистательной Порты, говорящей сейчас устами своего посла.
Молодое вино пьется легко, но отдается тяжестью в ногах. В старых ногах – гораздо больше, чем в молодых. Весь вечер князь мешает вино с водой незаметно: не льет ее в кубок, а пьет из нескольких. То глотнет пьянящий напиток, то дважды – родниковой воды. Кому-кому, а уж ему нужен крайне трезвый рассудок, особенно сейчас.
Когда Тень покидает зал, князь долго и несколько сочувственно смотрит на посла. Теперь эта фигура на доске кажется еще более тусклой, чем до танцев. Ладья, наверное, крупная, а разнообразия в жизнь привносит крайне мало. Разговоры текут ленивые, сверх меры переполненные намеками и оговорками, которые князь не хочет сейчас ни понимать, ни обдумывать.
Заметив, что отец готов вешаться от тоски, Иоанн появляется за его спиной. Обрадованный старшему сыну, князь тут же оживляется:
– Я вижу: все утомились праздновать. Не пора ли и нам отдохнуть? – Напоследок окинув взглядом тронный зал, Алексей начинает прикидывать в уме пути отступления.
Посол Джахан в это время не замечает, как после легкой победы теряет бдительность. Блистательная Порта не разменивается на мелочи, так чего следить за каким-то князьком, верно? С ним в мире не считается никто, а этот визит лишь формальность. Наверняка и хан окажется благоразумным человеком в конце-то концов. Посол напевает себе под нос незатейливую навязчивую мелодию, смеется, переговариваясь с князем и окружением. Не замечает, что сам князь и не собирается терять рассудительность. И что один из придворных меняет местами две фигуры на доске для игры в шатрандж [3] . Просто так, шутки ради, прежде чем склониться к князю с донесением.
3
Средневековая игра-стратегия, аналог шахмат, зародилась в Древней Персии.