Манифест Дзен. Свобода от себя
Шрифт:
Поэтому определенно лишь одно — то, что ваш пупок девять месяцев был связью с существованием, с вашей матерью. Все то, что вы получали, приходило через пупок. Но центр не может быть на поверхности пупка, он может быть только глубоко внутри. Все то, что столь же драгоценно, как жизнь, должно быть самым неуловимым образом скрыто.
Вы можете провести двухдюймовую окружность вокруг своего пупка. Позади, ниже, еще где-то, вы обнаружите его — не сосредотачивайтесь на дюймах. Внутри вы не можете мерить. Вы не можете взять линейку: «На сколько дюймов в глубине или позади, находится ваш жизненный источник?» Это всего лишь гипотеза,
Вопрос в переживании; не будьте математичными.
Твой вопрос напоминает мне о великом математике Геродоте... Он был первым человеком, нашедшим принцип средних чисел. Это было великим открытием того времени, и он был настолько переполнен этим, что однажды, когда он отправился на пикник со своей женой и семью детишками — они подошли к небольшой речке... Жена была немного взволнована, но Геродот сказал: «Подожди. Я определю среднюю глубину и средних размер наших детей. Это займет всего пять минут». Он вынул свою линейку, вычислил средний рост детей и оббежал эту маленькую речку. В пяти точках он измерил ее и сказал своей жене: «Не волнуйся. Средняя глубина воды не перекрывает среднего роста наших детей. Пошли!»
Но где-то вода была поглубже, а где-то была мелкой, какой-то ребенок был меньше, а какой-то ребенок — больше... Усреднение не работает в реальных ситуациях; оно годится для математических расчетов.
Жена все еще волновалась, поэтому она держалась позади. И когда она увидала, как один ребенок тонет, она позвала Геродота, который шел впереди: «Смотри! Я беспокоилась с самого начала. Я не понимаю твоей математики!»
Можете вы поверить этому? Геродот не пошел спасать ребенка, пришлось броситься жене!.. Он побежал назад к берегу, где на песке проделывал все расчеты, чтобы найти, где же расчет оказался неверным. Расчет был совершенно правильным, но существование не следует вашим расчетам.
Поэтому когда я говорю — два дюйма — это только усредненная гипотеза. И я хочу, чтобы он был ниже пупка, потому что если он позади — это по пути. Или же, если он не позади, вы никогда не достигнете этой точки. Так что я не хочу никакого риска. Вы можете застрять на двух дюймах позади пупка — а всего на два дюйма ниже будет ваш центр. Вам не удалось достичь окончательного опыта всего из-за двух дюймов!
Нет нужды беспокоиться о том, сколько дюймов. Соберите свою энергию и двигайтесь на самую большую глубину, на какую сможете. Не оставляйте ни одного камня неперевернутым.
Третий вопрос:
Не является ли стремление к творчеству лишь еще одним выражением нашей неспособности сидеть тихо и ничего не делать?
Ты должен понимать два рода творчества. Один — это в точности то, что ты говоришь — бегство от неудобства бездействия и молчания. Весь мир состоит из трудоголиков, и все в мире продолжают сводить друг друга с ума: «Делай это! Делай то! Не трать времени!» Поэтому весь ваш ум запрограммирован на работу, на эффективность. Естественно, вы не можете сидеть молча, вы должны делать что-то. Это мажет приобрести форму какого-то вида творчества: музыка, поэзия, скульптура, но это не подлинное творчество.
Подлинное творчество приходит от сидения в молчании. Когда вы настолько безмятежны,
Первое я могу назвать лишь композицией. Второе — это подлинное творчество. Они выглядят похожими, и иногда составитель может даже сделать лучше, чем человек творчества. Но составитель никогда не будет оригинальным, он всегда будет копировать. Только творец может быть оригинальным, может пробить новые двери в таинство существования.
Георгий Гурджиев глубоко вошел в этот вопрос, и он назвал первое субъективным творчеством. Какое бы название ни давалось, вопрос не в этом, но ему известно различие — то, что люди, которые создавали Тадж-Махал, были не просто архитекторами, они были не просто технологически образованными. Император, который построил Тадж-Махал, созвал суфиев всего мира — не архитекторов, но суфийских мистиков — чтобы создать идею Тадж-Махала. Он создавался по заказу, чтобы стать объектом медитации. Если вы сидите молча около Тадж-Махала в ночь полнолуния, вы становитесь молчаливым. Сама форма Тадж-Махала создает в вас определенное качество, то же справедливо и для пирамид — то, что само очертание пирамиды сохраняет жизнь. Она уменьшает все негативное для жизни.
Когда в самом начале этого столетия вскрыли пирамиду, внутри нашли мертвую кошку. В это не могли поверить. Пирамиде было три тысячи лет, поэтому кошка, очевидно, умерла три тысячи лет назад. Возможно, ее случайно замуровали, и она не смогла выбраться. Но тело кошки было абсолютно свежим, как будто она только что умерла. Нет зловония... за три тысячи лет.
Тогда ученые стали рассматривать форму пирамид — очевидно, есть что-то в самой форме пирамид. И вот они сделали пирамиды для медитирующих, небольшие алюминиевые пирамиды. Вы усаживаетесь внутри, и неожиданно обнаруживаете себя более живыми, неожиданно обнаруживаете большую тишину.
Мы собираемся создать повсюду новые городки пирамидальной формы для медитирующих. Даже люди, которые живут внутри пирамиды, находят это очень омолаживающим. Ученые не могли этому поверить; они сами на себе обнаружили, что были более живыми внутри пирамиды, чем снаружи. Что-то происходит; дело просто в форме пирамиды.
Эти пирамиды были созданы египетскими мистиками по очень древним писаниям континента Атлантида, который затонул в результате либо естественной катастрофы, либо человеческой глупости. Но в Александрии в Египте спасли все ценное с погибших континентов — Лемурии и Атлантиды. Библиотека Александрии была очень велика — возможно, величайшая библиотека в мире. Мусульманин Халиф Омар сжег ее дотла.
Посмотрите на эту глупую логику. Со святым Кораном в одной руке и горящим факелом в другой Халиф Омар вошел в библиотеку и спросил главного библиотекаря: «Ты должен ответить на вопрос, потому что само существование твоей библиотеки зависит от этого. Есть что-нибудь большее в твоей библиотеке, чем в Коране?»
Библиотекарь увидел стратегию. Если бы он сказал, что там было больше, то, безусловно, она должна была быть уничтоженной, потому что ничего большего, чем Коран, не требуется; этого довольно. Если бы он сказал... и вот что он сказал, будучи очень разумным человеком, зная прекрасно, что в библиотеке было намного больше, чем в Коране. Он сказал: «Все то, что содержится в Коране в сжатом виде, есть и в библиотеке. Это то же самое».