Манифест Маркиза
Шрифт:
Лучше всего, как я и думал, было на кухне. Здесь было тепло и пахло едой. За окном стемнело, на улице зажгли фонари, и их желтый свет вызывал в моей душе неведомый ранее трепет. Я уселся на стул рядом с теплой батареей, принял позу Томление и стал ждать, когда мои новые сожители соизволят меня покормить. Не думают же они, что я опущусь до такого состояния, что буду просить у них еду. С самого начала надо было показать, кто теперь хозяин в доме.
МЯСО!
Огромный кусок!
Сожительница положила в мою миску. Я мгновенно слетел со стула.
Боже мой! Это мой, МОЙ кусок мяса. И как восхитительно пахнет!
Как будто нектар и амброзия обволакивали мой рот. А в голове
Да. После трех месяцев жалкого существования на промозглом чердаке и у бедной старушки, я начинал вкушать маленькие радости.
А главное, это чувство обладания. Теперь мне не придется просыпаться в страхе за свое будущее. Есть сожители, чье предназначение заботиться и оберегать меня. Вкусная еда, за которой не надо охотиться и стоять в очередях. И, как мне кажется, другие приятные мелочи, о которых мне еще предстояло узнать
Я принял позу Вальяжность и осмотрелся. Вокруг меня ничего не изменилось, та же кухня, стол, газовая плита. Тот же свет фонарей за окном. А внутри меня все ликовало. Желудок наполнился и приятно распух, шерсть лоснилась вокруг живота так живописно, что даже вылизываться было лень. Сожительница осмелела и нежно погладила меня по спине. Я хотел было отмахнуться, но потом передумал. Пусть ее.
Она взяла меня на руки и перенесла в комнату. Мне отвели спальное место около батареи. Под письменным столом у окна стояло что-то вроде сундука. На него постелили старое шерстяное одеяло, и таким образом получилось вполне сносное ложе.
Я улегся туда и впервые в жизни почувствовал себя счастливым. Наконец-то, я ощутил сытость и умиротворение, те качества, которые так необходимы начинающему мыслителю. Да. Да. Уже тогда я решил, раз уж я обзавелся домом и всем остальным, мое дальнейшее предназначение – познание мира и сущности вещей. Далеко не каждому коту выпадает такой трудный, но счастливый жребий. С этой мыслью я и заснул, сладко и безмятежно, впервые за многие недели.
***
Очень скоро я привык к переменам, произошедшим в моей жизни. Я быстро рос и набирал вес. Мои лапы окрепли и налились силой. Утром сожители уходили на работу, а я совершал ежедневный обход своего жилища. Я продолжал познавать мир самым простым способом – пробовал его на зуб. Каким же наивным и глупым я был тогда. Я грыз диванные подушки, плинтус, особенно в углу на кухне. Там пахло мышами и плесенью, и во мне мгновенно пробуждался инстинкт охотника. Позже, когда я научился лазить по шкафам и подвесным полкам, я сгрыз там кусок картона, диплом о высшем образовании, какие-то проводки. На кухонных полках я обнаружил остатки сухарей, сушеных грибов и еще какую-то заплесневевшую еду. Я тщательно все обнюхал и пришел к выводу, что в пищу все это абсолютно непригодно, и долго чихал потом. Видимо, ядовитая пыль все-таки проникла в мой организм и чуть было не вызвала болезнь. Это маленькое происшествие натолкнула меня на простую мысль – предметы, окружающие меня, делятся на вкусные и несъедобные. Я с удовольствием кувыркался на шкафах, ворошил слои пыли своими лапками, а после разносил ее по всем углам своей квартиры, дабы сожительница не забывала о моем присутствии.
***
Пора, пожалуй, несколько слов рассказать и о них, о моих сожителях. Без этого мои воспоминания будут однобокими и неполноценными.
Итак. Это была не старая еще супружеская пара. На тот момент им обоим было около сорока лет. Как я уже упоминал ранее, детей у них не было, и всю свою неизрасходованную нежность и родительскую привязанность они обратили на меня, любимого. Я, конечно, не против детей, но жить с ними под одной крышей это сущее наказание. Много позже я узнал, какие мучения выпадают на несчастных кошек и котиков, оставленных один на один с юными мучителями.
Отдельно упомяну, почему я называю их здесь сожителями. Ведь каждый человек имеет свое имя, и я мог бы здесь называть своих сожителей по именам. Что было бы не лишено смысла и придавало бы моим воспоминаниям некий оттенок благородства.
Признаюсь, я долго и мучительно думал на эту тему. Как сейчас перед глазами стоят картины моих раздумий и сомнений. Вот я в очередной раз вспрыгиваю на диван, совершаю кувырок, скатываюсь на край и балансирую на спине, на краю дивана, не зная, смогу ли удержаться здесь на этой вершине, или же злая сила утянет меня в пучину, на паркетный пол. Вот в такие мгновения хрупкого равновесия между покоем и движением, в мою голову приходили ответы на самые сложные вопросы бытия. Своего рода озарения, ниспосланные мне свыше. Именно там, на гребне дивана я и решил не упоминать в своих воспоминаниях имен моих сожителей, дабы не отвлекать аудиторию от сути вопроса, от описания моей драгоценной жизни.
Сожитель был высокий и жилистый мужчина, который на первый взгляд должен бы приводить меня в ужас. Так оно поначалу и было, тем более что и голос у него был громкий и хрипловатый, как у простуженного льва.
В первые дни нашей совместной жизни я слегка побаивался его и старался не попадаться ему на глаза лишний раз. У него были длинные конечности, и мне казалось, что он легко может достать меня из самого отдаленного укрытия. Поэтому частенько мне приходилось отсиживаться в укромных местах под диваном или на шкафу. Однако, спустя какое-то время, я убедился в том, что это совершеннейший добряк, и что он абсолютно безопасен для меня, да и для окружающих тоже. Мы с ним быстренько подружились и между нами установились теплые семейные отношения.
По вечерам мы с ним играли в разные игры. Сначала он привязывал к концу веревочки старую газету и тянул ее по полу. По правилам я должен был неожиданно атаковать ее и завладеть своей добычей. Позже он притащил откуда-то теннисный мячик и закатывал его в разные углы нашей комнаты, откуда я его доставал, стараясь сделать это грациозно и артистично. По окончании этих игр, когда я совершенно выбивался из сил, сожитель угощал меня чем-нибудь вкусненьким, чаще всего кусочком сыра или колбасы. Сами понимаете какую любовь и нежность я со временем начал испытывать к этому большому и наивному существу.
Сожительница в те годы была в хорошей физической форме и часто притягивала взгляды посторонних мужчин. У нее были большие ладони и неожиданно мягкий голос. Это позже она раздобрела и огрубела. Она постоянно подкладывала еду в мою миску, меняла воду и содержимое моего лотка, за что я до сих пор испытываю к ней чувство благодарности. Но, со временем я узнал, что характер у нее твердый, упрямый. Я стал понимать это, когда наши желания и устремления не совпадали. И даже мне приходилось прикладывать все свое упорство, чтобы добиться от нее исполнения моей воли. Сразу скажу, мне это не всегда удавалось.
В общем, если мы вступали с ней в единоборство, она превращалась в сильного и изощренного противника. С годами ее характер стал меняться в худшую сторону. Начались мелкие придирки с ее стороны. Видите ли, от меня слишком много шерсти по всей квартире.
Через три года эта мегера купила пылесос фирмы Электролюкс, и раз в неделю наводила порядок во всем доме с его помощью. Это были самые кошмарные часы в моей жизни. Куда там старому будильнику до того рева, который каждый раз наполнял мой дом и все мое существо. В панике я забивался в самый темный и влажный угол под ванной, закрывал глаза и уши лапками и с ужасом ждал приближения своего последнего часа.