Манипулятор - 3

Аянский Егор

— Все. Концентрируюсь.

Это продолжалось около получаса. Мое состояние не было похоже на сон, скорее его можно было сравнить с теми моментами, когда ты задумался и уставился в одну точку, отгородившись от реальности. Вывел меня из этого полугипноза все тот же голос чародея:

— Готово, барон. Закончили.

Я открыл глаза и увидел осунувшееся лицо Порфирия. Выглядел он так, будто всю ночь разгружал вагоны. Волосы на взмокшем лбу слиплись и стали похожи на сосульки, а под глазами появились темные круги. По ходу

это и впрямь сложное колдунство.

— А теперь давайте посмотрим на результат. Тем более вы говорили, что это касается магической академии.

Блин! А если он сейчас возмущаться начнет? Как никак честь учебного заведения на кону. Впрочем плевать, не разобьет же он мой типографский аппарат? Все-таки важный человек, а не истеричка какая-то. Я нашел глазами Парамона, который вопросительно смотрел на меня и утвердительно ему кивнул.

— Напечатай нам то, что получилось.

Тот подошел к контрольной части станка и начал дергать рычаги. Машина тихо загудела. Сзади полезла широкая бумажная лента. И хотя мне со своего места не очень хорошо было видно результат, но кое-что я узрел сразу — фотографии были в цвете. В цвете, мать его! Никакой тебе черно-белой печати! Станок остановился и рабочий оторвал получившийся кусок, а затем его глаза полезли на лоб. Надеюсь там не Берия с заячьими ушками?

— Вот. — он с виноватым видом протянул нам бумагу.

Я развернул ее и обомлел. Качество было такое, что закачаешься! Ничуть не хуже, чем иллюстрации в ведьмачьем справочнике. Единственный минус — несколько кадров были жутко размазаны и их содержимое было абсолютно неразличимо; тем не менее удачных фоток было настолько много, что выбрать подходящие из тех что удались, было совсем не трудно. И главное — распечаталось изображение одинокой кровати в подземелье нищих! Той, которую я не видел в реальности. А это значит, что мои видения можно распечатать! Я чуть не завизжал от счастья, и еле сдержался! Надо будет Фортуне поставить пару свечек в местной церкви.

— Отвратительное зрелище! — буркнул Порфирий Ясный. — И вы это хотите пустить в народ?

— Да, хочу. Постойте, а вас не тревожит, что это ваш студент? — удивился я.

— Это не мой студент! Я всех своих видел, а этого даже не знаю.

— Его зовут Федор Феофанович, кажется… — я попытался вспомнить фамилию, и вдруг понял что ее забыл, а может и вообще не знал.

— Погодите… погодите… — лицо декана ментального факультета расплылось в улыбке. — Он не с Зеленого острова? Да точно, это он! Факультет боевой магии. Леша, Леша… Ну ты у меня завтра попляшешь!

Глаза Порфирия Ясного заполыхали праведным огнем. Уставшее после проведения сложного колдовства лицо засветилось безудержным счастьем, и он словно помолодел.

— Леша? — осторожно произнес я.

— Декан боевого факультета Алексей Никодимыч Бельтюков. — пояснил маг. — Надменный, самодовольный ублюдок! Свиноложца приютил у себя, ишь ты! Вы дадите мне свежий экземпляр газетки, барон?

Так-так, я потер руки от предвкушения. Скандал еще не вышел в массы, а уже пошла его раскрутка!

— Как насчет интервью, пока еще печать не запустили? — попробовал я закинуть удочку.

— Интер… что, простите? — удивился он.

— Вы прокомментируете эту ситуацию, а заодно расскажете о величии ментального факультета, и никчемности боевого. Как вам такая идея?

— Это бесплатно? — оживился он.

— Для вас — да!

— А давайте! — махнул рукой он. — Только боюсь я утром с трудом проснусь. Как вы смотрите на то, чтобы самому днем прийти в академию и провести условленный трехчасовой сеанс.

— Сегодня уже никак. — помотал я головой. — У меня выход первого номера. Это событие для меня такое же значимое, как для вас начало учебного года.

— Завтра?

— Без проблем!

— Договорились!

Я проинтервьюировал декана по полной, и спустя полчаса он уехал, взяв с меня обещание, что я пришлю в академию своего пацана с газетами ранним утром. Мы остались с Парамоном вдвоем, и он начал меня посвящать в тайны печати.

— Вот, смотрите, сударь…

— Давай без сударей. Оскомину набило уже.

— Хорошо, суда-а… Хорошо. Вот какая сейчас нумерация на проекциях стоит, такая и внутри машины числится. Вам только указать мне, какие из изображений вы хотите в печать пустить.

— Ну, допустим, двести тридцать пять и двести тридцать семь.

— Э-э-э… Двести тридцать пять уж больно срамная… Может нам одной двести тридцать седьмой хватит?

— А чем ты свободное место забьешь?

— Объявление давайте дадим. Мне рук-то не хватит, вы так рьяно за дело взялись.

— И кого ты считаешь нужно нанять?

— Писаку надо, чтобы буквы складно набирал. Мне сейчас такая загрузка с вашими хотениями предстоит, что только держись.

— Я тоже об этом думал. Ну давай, сделай красивое объявление, что нам нужен писарь. Чтобы звездочки там по краям, снежинки. Сумеешь?

— Сумею.

— Только ты его с первой полосы сдвинь на последнюю, а вместо него перенеси сюда историю про башмачника. Ну тот, который воловью кожу на собачью подменяет.

— Не боитесь? Он же за клевету пожалуется, а у вас и проекций такой нет.

— Парамон. Я тебе говорил, что это мои проблемы? Отдадим его ботиночки на экспертизу, а там посмотрим, как он запоет. Ложный донос ведь никто не отменял.

— Ой рискуете вы, сударь, ой рискуете. Затаскают вас по судам.

— Парамон!

— Все-все, молчу.

Дело пошло полным ходом и станок печатал не переставая. Я же, пользуясь моментом, ушел в подсобку, где мне удалось поспать до пяти утра местного времени. А когда проснулся, меня ожидали увесистые стопки газет и приостановленный типографский аппарат.