Манипулятор: Плутократы
Шрифт:
Орлов почувствовал, что боль в сердце усиливается. "Неужели придется вызывать "скорую"?" — мрачно подумал он. Мужчины, покинувшие его кабинет, вышли из здания, прошли к «джипу», стоявшему во дворе, сели в машину и выехали на улицу. Когда миновали квартал, человек с лисьими глазками достал телефон, набрал номер и, как только ему ответили, сообщил:
— Он не согласен. Что нам делать?
— Действуйте, как договорились, — прозвучал короткий ответ.
Лысоватый убрал телефон и взглянул на напарника, сидящего за рулем.
— Что сказали? — спросил тот. —
Лысоватый промолчал. Просто смотрел прямо перед собой и молчал.
— Ясно, — усмехнулся его приятель. — Все никак не можешь привыкнуть? Придется решать.
Лысоватый сжал зубы и наконец выдавил:
— Завтра вечером я уеду из города, чтобы у меня было алиби. Приказали убрать. Считают, что комбинат без него не потянет. Сумеешь все провернуть завтра?
— Хоть сегодня, — отозвался напарник. — В него даже стрелять не нужно. Достаточно хорошенько толкнуть и он свалится. У него ведь больное сердце.
— Нужно наверняка, — напомнил собеседник. — И вообще не надо мне таких подробностей. Меня они не касаются.
На следующий день вечером Илья Федорович Орлов, директор крупнейшего в стране Нижнебайкальского комбината, был застрелен в подъезде собственного дома. Убийца сделал два выстрела. Второй — контрольный.
Глава 1
Святослав Олегович Петровский, руководитель аналитического агентства "Миллениум", сидел в своем кабинете, когда ему позвонила секретарь.
— К вам гость, — доложила она. — Поднимается на наш этаж.
— Сразу проводи его ко мне, — распорядился Петровский, — и никого больше не впускай. Чай или кофе не приноси и вообще не входи в кабинет. Ты все поняла?
— Он уже здесь, — Инна отключилась и через мгновение дверь в кабинет открылась. В комнату вошел невысокий лысоватый мужчина с очень характерными ушами, прижатыми к черепу. Петровский чуть поморщился: ему уже несколько раз доводилось встречаться с этим человеком и он ему очень не нравился. Но Святослав Олегович знал, что пришедший представляет влиятельных людей, настолько влиятельных, что ему звонил вице-премьер правительства и лично просил об этой встрече.
— Здравствуйте, Валентин Георгиевич, — поднялся из своего кресла Петровский, — я рад вас приветствовать в нашем агентстве.
— Добрый день, уважаемый Святослав Олегович, — вошедший как-то странно проглатывал окончания слов.
Они пожали друг другу руки и прошли к небольшому столику, стоящему в углу, чтобы сесть в глубокие кресла.
— Вы просили о встрече, — холодно напомнил Петровский, — я готов вас выслушать. Какие-нибудь новые предложения?
Он с самого начала хотел показать, что не слишком рад возможности общаться с этим типом. Но и тот умел чувствовать ситуацию.
— Мы попросили вице-премьера организовать встречу с вами, — проговорил, улыбаясь, Валентин Георгиевич, чтобы сразу напомнить о том, кто стоит за его спиной.
Петровский все понял, но не стал реагировать на столь очевидный намек. Хотелось сначала узнать, зачем к
— Ваше аналитическое агентство считается лучшим в стране, — осторожно начал Валентин Георгиевич. — Поэтому нам настоятельно рекомендовали обратиться именно к вам.
— Я думаю, в Москве есть еще несколько таких же агентств, — заметил Петровский, — но, если вы так считаете, не буду спорить. Чем мы можем вам помочь?
— Речь идет о Нижнебайкальском комбинате, — пояснил Валентин Георгиевич. — Вы, наверное, слышали, что это один из самых крупных комбинатов в мире. Раньше на нем работало больше двадцати тысяч человек. Но в начале девяностых комбинат захирел, многие уволились и сейчас там трудится только несколько тысяч. То есть, можно сказать, что комбинат практически остановлен. Последний директор пытался наладить работу но все закончилось трагически…
— В каком смысле?
— К сожалению, его убили, — лицемерно вздохнул Валентин Георгиевич, отводя глаза. — Очевидно, на комбинате действуют несколько криминальных группировок, которым невыгодна стабилизация положения.
— Ясно, — кивнул Петровский и привычно подумал: "Нужно будет поручить собрать все материалы по комбинату".
— Нижнебайкальский дает больше половины всей бумажной продукции, выпускаемой в нашей стране, — продолжал между тем Валентин Георгиевич, — и никто не может позволить нескольким криминальным группировкам фактически контролировать работу такого гиганта. Мы предложили начать процедуру банкротства с последующей передачей акций комбината другим людям, более ответственным в своих решениях. И надеемся, что ваше агентство сумеет нас поддержать, создав соответствующее мнение в средствах массовой информации, в частности на телевидении.
— Сколько он стоит на сегодняшний день? — поинтересовался Святослав Олегович.
Посетитель усмехнулся:
— Около двухсот миллионов долларов.
— Двести миллионов долларов, — задумчиво повторил Петровский. — И они по-прежнему дают больше половины всей бумаги, выпускаемой в стране?
— Да, — нервно ответил Валентин Георгиевич, — пока дают.
— Несмотря на имеющиеся трудности? — Святославу Олеговичу нравилось издеваться над этим неприятным типом. — Надо же какие молодцы! На комбинате полный развал, а он по-прежнему не снижает темпов производства. Или положение там не столь уж печальное? — Он смотрел прямо на посетителя. Валентин Георгиевич на секунду прикрыл лисьи глазки, но тут же обрел уверенность.
— Вы все отлично понимаете, — сказал он, — комбинат пока работает, но мы полагаем, что будет правильным провести процедуру банкротства и выставить его на аукцион.
— Он приносит убытки? — задал следующий вопрос руководитель «Миллениума» и неожиданно разозлил гостя.
— Нет, — нервно отрезал тот. — У комбината есть небольшая прибыль. Но это не существенно…
— Вы пришли ко мне и просите вас поддержать, — невежливо перебил его Святослав Олегович. — Чтобы сыграть на вашей стороне, мне нужно знать все исходные данные. Вы же понимаете, что я все равно их узнаю.