Мания расследования

Топильская Елена Валентиновна

— Тише, тише. Мы готовы рассмотреть ваши предложения. Но нам нужно наверняка.

Я молча покачала головой и, не оборачиваясь, пошла в прокуратуру. Спина у меня покрылась мурашками; я шла, и у меня было такое чувство, что сейчас в меня выстрелят.

Глава 15

Лешка ждал меня у дверей моего кабинета. Он наблюдал всю сцену в окно и алкал подробностей.

— Записала? — набросился он на меня.

— Записала.

Пошли послушаем, что получилось.

Получилось неплохо. Слышно было практически каждое слово, и было понятно, что в разговоре участвуют трое, то есть мужские голоса легко дифференцировались. Если расчистить эту запись в лабораторных условиях, то можно и голоса опознать.

— И что ты с этим будешь делать? — спросил Лешка.

— Пока не знаю. А что с этим можно сделать? Это ведь не доказательство…

— Смотря для кого, — задумчиво заметил Горчаков.

— Меня другое волнует: почему они так уверены, что пистолет, с которым они собираются брать Костю, «пойдет» на убийство жены Нагорного? В нее ведь стреляли из винтовки.

Лешка пожал плечами.

— Поживем — увидим. А почему они так уверены, что и в Нагорную, и в Карасева стреляли из одного и того же оружия?

— Да, хороший вопрос. И тут я подскочила:

— Лешка!

Горчаков схватился за сердце:

— Тьфу, черт! Как ты меня напугала! Что такое?

— Леша! Барракуде пытались подбросить пистолет Марголина!

— Ну правильно, им же надо его привязать к убийству Карасева… Черт!

— Ага! Понял?

— Понял. Если они собираются подбросить Костику оружие, которое «пойдет» на убийство Карасева, значит, они располагают именно этим оружием.

— Леша, неужели они сами убивали?!

Горчаков не ответил. Он помолчал, а потом сказал:

— Пойдем ко мне, у меня коньяк есть. Хлопнем по рюмашке.

Я даже не стала напоминать Горчакову, что не люблю коньяк. Мы пошли и хлопнули.

— Что будешь делать с Барракудой? — спросил меня Лешка, разглядывая дно пустого стакана (коньяку было на донышке). — Скажешь ему?

— Скажу.

Я опасливо посмотрела на Горчакова, но он одобрил:

— Ну и правильно. И что ты ему посоветуешь?

— Уехать. А сама буду разбираться с пулями. Здесь какой-то подвох. Сюда никак не лезет винтовка. Почему они так уверены, что пуля из трупа Марины «пойдет» на пистолет, который изымут у Барракуды? Неужели в нее действительно попали случайно из пистолета с такой дистанции?

Мы еще некоторое время пообсуждали различные версии, но так и не пришли к окончательному выводу. Пришлось идти к себе и писать постановление о почерковедческой экспертизе. Интересно все-таки, кто расписывался в обменниках за крупные суммы.

Написав, я подумала,

что в моем следствии зияет крупная дырка: я ведь, полагая, что в Марину Нагорную стреляли из винтовки ТОЗ, так и не осмотрела еще предполагаемое место укрытия стрелка. Но что-то, прямо на уровне инстинкта, удерживало меня от этого осмотра. Скрыть свой выезд от всего света я не в состоянии, а как только я это обнародую, кое-кому, не будем называть имен, сразу станет ясно, что мне известно про дистанцию выстрела.

— Ну и что? — сказал мне Лешка, зашедший проведать стол, а заодно и меня. — Ну станет ясно, и какие проблемы?

— А такие. Пока считается, что в Марину стреляли из пистолета, я просчитываю их ходы. А как только на сцену явится винтовка, им надо будет менять сценарий.

— Иногда ты слишком сложно мыслишь, простому народу не понять, — пожаловался Горчаков. — А ты бы позвонила в Москву, в пулегильзотеку.

Я послала Горчакову воздушный поцелуй и набрала номер эксперта, к которому попали обе пули. К счастью, тот оказался на месте и даже не шибко ворчал, копаясь в чемоданах с объектами — у них там пули хранятся в таких чемоданчиках с множеством ячеек. Я ждала, затаив дыхание.

— Ну вот, — наконец сказал он. — Обе пули калибра 5,6 выстрелены из одного и того же оружия, вероятнее всего, пистолета Марголина.

— Из одного? — тупо повторила я.

— Ну да. А вы сомневались?

Я поблагодарила эксперта и повесила трубку в полной растерянности. Я не то чтобы сомневалась, я просто в полной уверенности пребывала, что оружие было разным. Охранник-то карасевский, Горобец Валентин Иванович, видел, что в Карапуза стреляли из пистолета…

Теплая телефонная трубка, источник разнообразной противоречивой информации, не давала мне покоя. Лешка пошел к себе, а я набрала номер Кораблева.

— Леня, — сказала я, услышав тихий кашель вместо «алло», — а у нас «ауди» зеленую кто-нибудь ищет?

— Все «Леня» да «Леня». А если Леня завтра умрет, что родимое следствие будет делать? — ворчливо отозвался Кораблев. — Куда оно пойдет? К продажным ментам? А нет, чтоб Леньке благодарность накатать, мол, спасибо, Леня, пусть тебя поощрит начальник УБОПа, а?

— Ты же за меня умеешь расписываться, вот и накатай, чего душа просит.

— Одни попреки слышу от вас, — сквозь кашель прохрипел Ленька, — у меня уже комплекс неполноценности.

— Так что с машиной, неполноценный ты мой?

— Нету машины. «Перехват» ничего не дал..

— А он когда-нибудь что-нибудь дает?

— Ну извините, платные стоянки Ленечка своей задницей никак не закроет, — забурчал Кораблев. — Все дворы да парковки проверять надо.