Манолито Очкарик
Шрифт:
Мы стали говорить «Н.Х.Н.З.», с тех пор как наша училка один раз услышала, как мы говорим: «Ни хрена не знаю». Оказалось, слово «ни хрена» у нас в школе вслух лучше совсем не говорить, а то мало не покажется. А Ушан мне на это:
— Придется списывать у того, кто перед нами, а то я тоже Н.Х.Н.З.
Вообще-то, по правде говоря, списывать у Ушана — гиблое дело. Он в жизни ничего путного на контрольных не писал, разве что когда у меня чего-нибудь сдует.
Пока не пришла училка, мы быстренько начали выяснять, у
Пакито Медина был новенький. Он перешел к нам в школу не в самом начале года, а где-то через месяц. «Сита» Асунсьон нас предупредила:
— Завтра к вам в класс придет новый мальчик, его зовут Пакито Медина. Не вздумайте у него спрашивать про его папу, потому что папы у него нет.
Мы все прямо-таки обалдели от того, что сказала наша «сита». Где-то через полминуты Джиад расхрабрился и спросил:
— А чего это у него нету папы?
— Он умер.
— Давно? — спросил Оскар Мейер (вообще-то его зовут просто Оскар, а Мейером мы его зовем, потому что есть такие сосиски «Оскар Мейер»).
— Два месяца назад.
— Два месяца назад!!! — повторили мы все хором, как будто три недели подряд только и делали, что тренировались.
— А от чего он умер? Он что, был очень старый? — спросил Артуро Роман, про которого наша «сита» говорит, что он всегда витает неизвестно где.
— Ты чего? Как он мог быть старым, если это папа Пакито Медины? — сказала Сусана.
— А ты что, знаешь этого Пакито Медину? — спросил Джиад. Иногда можно подумать, он совсем тупой.
— Да я в жизни его не видела, — фыркнула Сусанка.
— Наверно, он умер от какой-нибудь неизлечимой болезни, — сказал я, потому что всегда воображаю самое худшее.
— Он умер от сердечного приступа, — «сита» Асунсьон явно не собиралась вдаваться в подробности.
— А он что, был совсем один, когда у него случился сердечный приступ? — спросил Ушан, которому вечно надо все знать.
— Не знаю, а теперь начнем урок.
— А у моего папы есть друг, так вот, у него один раз тоже был сердечный приступ, его совсем мертвого отвезли в больницу, а в больнице оживили специальными электродами, которые привезли из Штатов, — сказал я, потому что так все и было на самом деле.
— Может, пока друга твоего папы оживляли, все электроды и кончились, а за новыми съездить в Штаты не успели, вот папу Пакито Медины и не спасли, — сказал кто-то с задних рядов.
— Вот наглая рожа этот друг манолитиного папы, и не стыдно ему! — сказала Толстуха Джессика, которая теперь никакая не толстуха.
— Это у твоего папы друг — наглая рожа! — крикнул я.
Тут одни стали кричать, что папин друг — наглая рожа, а другие стали защищать папиного друга, моего папу и меня.
«Сита» Асунсьон стукнула указкой по столу, но мы продолжали вопить. Она стукнула еще, и на третий раз мы все заткнулись. Так всегда бывает. Автоматическая реакция.
— Хватит! Я хочу, чтобы вы не обижали этого мальчика и не спрашивали про его папу, и все.
— А почему нельзя спрашивать про папу? — спросил Артуро Роман.
«Сита» Асунсьон выгнала его за дверь, так что у нас у всех пропала охота расспрашивать про Пакито Медину. Мы, конечно, прилипалы, но не тупые.
Назавтра к нам в школу пришел Пакито Медина, и наша «сита» посадила его на первую парту. Мы три дня подряд смотрели на него во все глаза и три ночи думали только о нем. А на четвертый день Пакито Медина показал нам на переменке значок футбольной команды «Райо Вальекано» и сказал:
— Меня зовут Франсиско, и я болею за «Райо Вальекано», как мой папа.
— А у тебя правда папа умер? — спросил я. Я даже не сразу сообразил, что задал запрещенный вопрос, он же у всех у нас вертелся на языке.
— Да. Раньше мы жили в Вальекасе, а когда папа умер, мама решила переехать в другой квартал.
Всю переменку мы выспрашивали у него всякие подробности. В конце концов, у нас еще никогда не было приятеля, у которого бы не было папы. А после того как мы разузнали все про его прошлую жизнь, больше уже никто про это не вспоминал, разве что когда мы уговариваем Пакито Медину бросить свой «Райо Вальекано» и заделаться фанатом «Реала».
И потом, Пакито Медина совсем скоро сделался знаменитым, и вовсе не потому, что у него папа умер. Оказалось, Пакито Медина — самый настоящий круглый отличник. Наша училка всегда говорит:
— Пакито Медина обязательно прославится, вот увидите.
Только это она не про какой-нибудь конкурс по телеку, а про Нобелевскую премию или что-то в этом роде.
Пакито Медина не похож на обычных мальчишек. Он всегда ходит чистый. Ногти у Пакито Медины такие, что их хоть сейчас на Всемирную выставку. В зубах у Пакито Медины никогда не застревают кусочки шоколадной булочки. Тетрадки у Пакито Медины больше похожи на учебники. Пакито Медине надо дать Нобелевскую премию.
Честно говоря, при виде такого умного мальчика прямо-таки руки опускаются. Когда Пакито Медина перестал быть новеньким и стал таким же стареньким, как все, мы всем классом втихаря надеялись, что Пакито Медина хоть в чем-нибудь да проколется. Ну, хоть на физкультуре. Так ни фига подобного. Выходит Пакито Медина в своем тренировочном костюме цвета морской волны с надписью «Райо Вальекано» и скачет себе через коня, как заправский чемпион.
Пакито Медина никогда не обзывается, не дерется с Джиадом и не пинает ногами чужие портфели. Пакито Медина не такой, как мы.