Мансарда на углу Бейкер-стрит
Шрифт:
— Ну? Мало ли зачем профессор поперся в цирк? Думаешь, фокусник так с ним и встретится? И еще будет знать, что он там делал?
— А ты рассуди. Профессор «поперся», по твоему выражению, в цирк в дневное время, когда там спектаклей нет…
— Заранее взять билеты? — предположил Ванька.
— Не думаю. Перед этим он интересовался и кошками, и перевоплощениями при помощи грима, париков и накладных носов, а также приобрел книгу о театральных представлениях с чудесами. То есть старался выяснить все о «волшебных» превращениях. А где еще он получит лучшую консультацию, как не в цирке,
— И он может попасть на Запашного, со своими расспросами?
— Даже если он попадет на другого фокусника, то, все равно, о нем многие в цирке будут говорить. Чудаковатый тип, который странно себя ведет и задает странные вопросы, оставляет заметный след. И Запашный почти наверняка будет знать, о чем этот профессор расспрашивал. А не будет знать точно — сведет с другим фокусником, с тем, на которого этот профессор насел, и этот другой фокусник, очень вероятно, будет знать, и как зовут профессора, и даже где он живет. Ведь профессор вполне может оставить ему свой адрес, чтоб и потом пообщаться.
— Точно! — Ванька был в восторге. — Слушай, ты стал думать еще лучше, чем раньше! Видно, это воздух Шерлока Холмса так на тебя подействовал!
— И трубка тоже, — сказал я.
Ванька задумался на секунду:
— Но идея насчет Запашного пришла тебе в голову еще до того, как мы купили трубку…
— И это верно, — согласился я.
Мы подошли к дому, открыли дверь, стали подниматься по лестнице.
— Но тут мне о другом подумалось, — сказал мой братец. — Об очень странном.
— Да?.. — Я повернулся к нему.
Но тут меня торопят, что отец выезжает и на почту по пути заскочит, и чтобы я мое письмо тоже закруглял побыстрей, вот я и закругляю, а в следующем письме начну с того, на чем остановился.
Твой Борис Болдин
Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.
Письмо пятое
ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА ВОЛДИНА
ЗНАКОМСТВО В ЗООПАРКЕ
Привет, Фантик!
Продолжаю рассказ с того места, на котором остановился.
Итак, я обернулся к Ваньке, а он проговорил:
— Послушай, ты все правильно разобрал, но мы оба как-то забыли, что Шерлок Холмс — это выдумка. Ну то, что в школе называется «литературный персонаж». А как же кошка могла ходить в гости к человеку, которого не было?
— Гм… — я задумался. — А ты сам веришь в то, что Шерлок Холмс — это выдумка?
— Я-то не верю, — честно признался Ванька. — И сегодня не верю еще круче, чем раньше, потому что его квартиру видел. Но… На обложках книг написано: Конан Дойл, не доктор Ватсон даже. Вот и получается, что все это — сочинения. Если, конечно, Конан Дойл не хитрил.
— Вполне мог хитрить… — пробормотал
Мы вошли в квартиру, и Ванька сразу полез в холодильник.
— Пить! Не представляешь, как мне хочется пить после всех этих прогулок.
Он вытащил бутылку апельсинового сока, а я, выложив на стол наши покупки — книжку и трубку, — уселся у того окна, что глядело через крыши других домов, на Бейкер-стрит. Погода была очень теплая, и окно я распахнул настежь. Потолок по направлению к окну был скошен, как часто бывает в мансардах, и обшит он был деревом. Я смотрел на старые крыши домов, черепичные и железные, вдыхал весенний воздух, в котором уже пахло, как я тебе в одном из предыдущих писем писал, не только клейкой листвой, но даже зацветающей вишней, и опять подумал о том, что в Лондоне совершенно исчезает чувство времени.
— Ну? — спросил мой братец, осушив два стакана сока. — Как тебе мой вопрос?
— Я как раз сейчас над ним и думаю, — ответил я. — Чего добивается этот чудак-профессор? Хочет доказать, что Шерлок Холме на самом деле существовал? Или хочет чего-то другого? И почему он движется таким странным путем? Кошки, жившие здесь невесть сколько лет назад, переодевания и грим, цирковые фокусы… Все это должно быть объединено чем-нибудь одним, какая-то в этом должна быть система… Но какая?
— Вот-вот, и я спрашиваю — какая? — живо поддержал меня Ванька. — Почему эта кошка так важна для его… для его, как ты это называешь, системы?
— Системы доказательств чего-то, — кивнул я.
— Угу, системы доказательств.
— Мне кажется, я найду ответ, если подумаю немного. Я бы сказал, это дело ровно двух трубок. Что-то в голове у меня вертится, и… и на трехтрубочную такая загадка не тянет.
Может, я бы и нашел ответ — мне до сих пор кажется, что разгадка была где-то рядом и что она чуть ли не промелькнула в наших разговорах — но тут раздался звонок в дверь.
Сьюзен — а это была она — оказалась высокой рыжеволосой девушкой, улыбчивой и приятной.
— Здравствуй-те, — по-русски проговорила она. И тут же с гордостью сообщила: — Я немножко говорить русский.
— А мы по-английски немножко шпарим, — тут же откликнулся мой братец.
— Шпарите? — она нахмурилась с легким недоумением. — Вы хотите сказать, даете шпоры английскому языку?
— Нет, это такое русское выражение, — ответил я. — «Шпарить» — это значит говорить бегло, — я копался в памяти в поисках такого знакомого слова. — Fluently, вот!
— Oh, fluently! — закивала она. — Да, да, я теперь понимаю. «Немножко бегло» — вот как получается. Это смешно, да? Вы Борис, так? А вы — Иван?
— Совершенно верно, — откликнулись мы.
— И вы ходили в музей Шерлока Холмса? Как вам там понравилось?
— Очень понравилось! — с жаром сообщил я.
— И вот мы все думаем, существовал Шерлок Холмс на самом деле или нет, — сказал мой братец. — Потому что взрослые все время твердят, что он — выдумка, а нам в это не верится! А для нас важно это знать, очень важно, вы даже не представляете, как важно!
Я думал, Сьюзен будет ошарашена и сметена таким напором, но она ничего, выдержала.