Манускрипт всевластия
Шрифт:
— Что с тобой, ma lionne? [60] — спросил Мэтью, когда я нахмурилась. — Тебе больно?
— Нет, просто задумалась. — Я начинала выплывать из тумана на твердую почву. — Как называется то место?
— Ла Пьер. Это старый замок, где давно никто не живет.
— Знаешь, я познакомилась с Гербертом. — Сознание перескакивало, не желая задерживаться на чем-то одном.
— Он там был? — замер Мэтью.
— Недолго.
60
Моя львица (фр.).
— Он тебя трогал?
— Один раз, за щеку, — вздрогнула я. — Рукопись когда-то была у него — он хвастался, что привез ее из Испании. Когда выяснилось, что она заколдована, он подчинил себе какую-то ведьму, надеясь, что та сумеет снять чары.
— Не расскажешь, что с тобой было?
И я начала рассказывать, хотя думала, что время для этого еще не пришло. На том месте, где Сату стала докапываться до моей магии путем вскрытия, Мэтью пересел так, чтобы я вместо подушек прислонялась к нему.
Рассказ скоро прервался слезами. Откровения Сату на его счет не вызвали у Мэтью никаких заметных эмоций, и он ни о чем не спрашивал — даже когда дело дошло до матери и до яблони, чьи корни сами собой ползли по каменным плитам Ла Пьера.
Я умолчала об отце, о принце из сказки и о том, как бежала через поле за домом Сары. С этим можно было повременить — главное, что начало положено.
— Что мы будем делать теперь? — спросила я. — Нельзя допустить, чтобы Конгрегация взялась за Сару и Эм — или за Изабо с Мартой.
— Это зависит от тебя. Если ты скажешь, что с тебя хватит, я все пойму.
Я вывернула шею, но он смотрел в темное окно, а не на меня.
— Ты сказал, что наш брак заключен на всю жизнь.
— Мои чувства к тебе останутся неизменными, но ты — другое дело. Ты не вампир. После того, что случилось с тобой сегодня… Если ты стала иначе ко мне относиться, только скажи.
— Нет, не стала. Даже Сату при всех своих стараниях ничего не добилась. Моя мать, когда я взлетала к тебе из темницы, твердо сказала, что ты тот самый, кого я ждала. — Не совсем так — она сказала «тот самый, кого мы ждали», но я утаила это, не понимая, что она имела в виду.
Мэтью запрокинул мне голову и посмотрел на меня.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Страдальческая гримаса у него на лице немного разгладилась. Он хотел поцеловать меня, но раздумал.
— Губы — единственное, что у меня не болит, — заверила я. Мне хотелось убедиться, что не каждый, кто к тебе прикасается, делает тебе больно.
Его рот
— Так что же дальше?
— Изабо права, нам нужно ехать к тебе домой. Вампиры не помогут тебе овладеть твоей магией, а чародеи не оставят тебя в покое.
— Когда отправляемся? — Готовность покоряться всему, что он сочтет нужным, зародившаяся во мне после Ла Пьера, явно застала Мэтью врасплох.
— Мы полетим с Болдуином на вертолете в Лион. Его самолет уже заправлен и ждет нас. Сату и другие чародеи из Конгрегации непременно вернутся сюда — не сразу, но вернутся.
— А Изабо с Мартой не опасно оставаться здесь без тебя?
Мэтью от души засмеялся.
— Они пережили все военные конфликты, которые случались в истории. Кучка вампиров и сыщики-чародеи их вряд ли обеспокоят. До отъезда я должен кое-что сделать, а ты отдохни, хорошо? Я пришлю к тебе Марту.
— Мне нужно уложить вещи.
— Марта уложит. Изабо тоже побудет здесь, если ты не против.
Я охотно согласилась — мысль о присутствии Изабо почему-то успокаивала меня.
Мэтью поправил мои подушки и позвал женщин. Собаки по его знаку перешли к лестнице и легли там в позе львов Нью-йоркской публичной библиотеки.
Тихие передвижения и разговоры обеих женщин скоро усыпили меня. Когда я проснулась, моя дорожная сумка стояла перед камином, и Марта запихивала в нее жестяную коробочку.
— Что это? — спросила я.
— Твой чай. По чашке в день, помнишь?
— Помню, Марта. — Я снова прилегла на подушки. — Спасибо тебе за все.
Ее скрюченная рука погладила мои волосы.
— Он тебя любит, знаешь? — жестче обычного сказала она.
— Знаю, Марта. Я тоже его люблю.
Гектор и Фаллон повернули головы к лестнице, услышав шаги. Мэтью пощупал мой пульс, кивнул, подхватил меня на руки и понес вниз. Благодаря морфину я чувствовала только легкое потягивание в спине. Собаки замыкали нашу маленькую процессию.
Свечи в кабинете не горели, огонь в камине отбрасывал тени на книжные полки. Мэтью нашел глазами игрушечную башенку, безмолвно прощаясь с Люком и Бланкой.
— Мы вернемся, как только сможем, — пообещала я.
Мэтью улыбнулся на это — губами, не глазами.
Болдуин ждал в холле, Изабо не могла к нам пробиться из-за собак.
Мэтью отогнал их, и ее холодные руки легли мне на плечи.
— Будь храброй, дочка, и слушайся Мэтью, — наказала она, целуя меня в обе щеки.
— Прости, что навлекла беду на твой дом.
— Hein, этот дом не такое видывал.
— Если что пойдет не так, дай мне знать.