Манускрипт всевластия
Шрифт:
— Больше чем у человека, винограда пино-нуар и свиньи, — подмигнул Маркус.
— А что насчет демонов?
— У них двадцать три пары, как у людей, плюс одна лишняя хромосома. Как раз ей они, насколько мы знаем, обязаны своим демонизмом… и нестабильностью.
Я склонилась над диаграммой Мэтью, нетерпеливо отбросив упавшую на глаза прядь.
— Что содержится в лишних хромосомах? — Поспевать за Мэтью мне было не легче, чем одолевать биологию в колледже.
— Генетический материал, отличающий
— На самом деле это не мусор, — вмешался Маркус. — Это либо результат предыдущего отбора, либо то, что будет использовано на следующем витке эволюции — мы пока не знаем, что именно.
— Минутку, — прервала я. — Чародеи и демоны рождаются точно так же, как люди. Я родилась с двумя лишними хромосомами, твой друг Хэмиш — с одной. Но вампиры-то создаются из человеческой ДНК! Откуда же у вас эта лишняя пара?
— Создатель, превращая человека в вампира, удаляет из его организма всю кровь, останавливая работу внутренних органов, — а затем, перед самой смертью, поит возрожденного собственной кровью, — объяснил Мэтью. — Приток вампирской крови, насколько мы понимаем, вызывает спонтанные мутации в каждой клетке нового организма.
О возрождении Мэтью вчера говорил, но слово «создатель» применительно к вампирам я слышала в первый раз.
— Кровь создателя наполняет возрожденного новой генетической информацией, — добавила Мириам. — Иногда то же самое происходит при переливании крови одного человека другому, но вампирская кровь производит в ДНК сотни модификаций.
— Мы стали искать в геноме свидетельства таких взрывных перемен, — сказал Мэтью, — и нашли их. Все новые вампиры проходят эту спонтанную перестройку, чтобы выжить после приема крови создателя. Так у них появляются две лишние хромосомы.
— Большой генетический взрыв. Вы точно галактики, рождающиеся из умирающих звезд. Ваши гены за несколько мгновений превращают человека в нечто совершенно иное, — благоговейно сказала я.
— С тобой все в порядке? — спросил Мэтью. — Не сделать ли перерыв?
— Мне бы водички.
— Я принесу, — соскочил с табурета Маркус. — В холодильнике с образцами должна быть вода.
— Люди первые дали понять, что острый клеточный стресс, вызванный бактериями или другими формами генетической бомбардировки, может привести к мутациям, ускоряющим процессы естественного отбора. — Мириам, достав из ящика еще одну папку, открыла черно-белый ее раздел. — Этот человек умер в 1375 году. С оспой его организм справился, но третья хромосома из-за болезни мутировала.
Маркус принес воду, которую я с жадностью выпила.
— В вампирской ДНК много подобных мутаций, вызванных борьбой с разного рода болезнями. Они-то, возможно, и приведут нас к исчезновению. —
— Не в митохондриях, а в ядерной ДНК, — возразила Мириам. — Организм, атакованный вампирской кровью, включает реакцию, позволяющую приспособиться к переменам.
— Возможно, но и к мусорной ДНК надо присмотреться внимательно. В ней много всего, что может генерировать новые хромосомы, — заявил Маркус.
Под их спор я закатала рукав. Все трое уставились на мою голую, с проступающими венами руку.
— Что ты делаешь? — холодно вопросил Мэтью, взявшись за свой медальон.
— Надевайте перчатки, Маркус. — Я подняла рукав еще выше.
— Сейчас, — ухмыльнулся он.
— Это вовсе не обязательно, — севшим голосом произнес Мэтью.
— Знаю. Мне самой хочется. — При лабораторном освещении мои жилки голубели особенно ярко.
— Хорошие вены. — Одобрение Мириам исторгло из груди профессора тихий рык.
— Если тебе это трудно, Мэтью, выйди и жди снаружи, — спокойно сказала я.
— Подумай хорошенько. — Мэтью склонился надо мной, как в библиотеке, когда защищал меня от Питера Нокса. — Мы не можем предугадать, каким будет результат твоего анализа. Вся твоя жизнь, вся история твоего рода ляжет перед нами в черно-белом изображении — ты уверена, что тебе это нужно?
— Вся моя жизнь? Как это? — Я занервничала под его пристальным взглядом.
— Анализ нам скажет о многом, помимо цвета твоих глаз и волос. Покажет, какие свойства ты унаследовала от матери и отца, не говоря уж о твоих предках по женской линии.
— Потому я и хочу сдать этот анализ, — терпеливо растолковала я. — Всегда хотела знать, что вытворяет во мне кровь Бишопов — всякий, кто слышал о моей семейке, заинтересовался бы этим. Вот наконец и узнаем.
Никакого подвоха я здесь не находила. Моя кровь откроет Мэтью то, что я отнюдь не хотела обнаружить случайно, начав поджигать мебель, взлетать в небо сквозь древесные кроны или наводить на кого-то смертельную хворь. Мэтью эта затея почему-то представлялась рискованной, мне — надежной, как страховой полис.
— Вы говорили о вымирании чародеев. Я последняя в роду Бишопов — возможно, моя кровь скажет вам, в чем причина.
Мириам и Маркус терпеливо ждали, кто кого переглядит — вампир ведьму или ведьма вампира. В конце концов Мэтью, испустив тяжкий вздох, сказал:
— Дай мне набор, Маркус.
— Я сам хочу, — возразил тот, подступая ко мне со своим снаряжением.
— Маркус, — сказала Мириам, сдерживая его.
Мэтью, отняв лоток у своего ассистента, пригвоздил Маркуса к месту тяжелым взглядом.