Маньяк по субботам
Шрифт:
— Вокзальным бомжам вы показывали веревку, которой задушили Катенину? Может, они се видели прежде? Или какого-то человека они заметили рядом с лежащей на перроне дорожной сумкой?
— Если они и видели что-нибудь, то молчат, как рыбы. Знают: если раскроют рог — станут соучастниками. А так — подобрали брошенные вещи, и спроса с них нет, подержат в отделении под замком в обезьяннике денек и отпустят.
— Опись вещей, найденных при Соснове-старшем, кто делал?
— Сержант Григорьев, он был помощником дежурного.
— Можно
Головатый достал из кармана листок, я передал его Граю и из-за плеча стал смотреть тоже:
«Плащ японский темный,
Шапочка спортивная шерстяная,
Ботинки коричневые,
Костюм коричневый шерстяной,
Джемпер,
Портфель желтый кожаный,
909 тысяч рублей,
Блокнот для рисования,
Два карандаша,
Резинка стиральная,
Книга о Русском музее с дарственной надписью от Ирины Грачевой,
Зубная щетка».
— Негусто, — вздохнул Грай. — Ничего не кропало? Может, видели у него что-то необычное?
— Если и было, теперь ищи-свищи. Художников, которые приехали с ним и липецких, я опросил. Никто не дал показаний, что у него что-то пропало. — Головатый поднялся, собираясь уходить, и спросил несколько неуверенно: — Как вы думаете, Грай, смерть Соснова — это убийство или несчастный случай? Ведь ни у одного из этих восьми человек не было мотива для убийства.
— Мотива нет, или он не обнаружен, коллега, — несколько грубовато ответил Грай. — Что бы я ни думал — не имеет значения. Мои домыслы вам ни к чему. Я думать про это дело не стану, потому что у нас клиента нет. И никаких фактов, которые можно выложить на блюдечке с голубой каемочкой, у меня тоже нет.
— Вам бы только деньги вырвать из человека, — с горечью прохрипел Головатый, — а останется он жив, или его убьют при этом — все равно.
Он выбежал из дома и, по обыкновению, сильно хлопнул дверью. Он всегда так делал, когда бывал не в духе. Я прошел к выходу и осмотрел дверь — прочная, еще постоит. Но вообще, портить недвижимость — нехорошая привычка, следует поговорить с Бондарем да и выставить счет Головатому на ремонт двери.
Когда-то я очень хорошо относился к Головатому. Но его постоянные упреки в шкурничестве поколебали мою любовь к нему. Все упреки я стал пропускать мимо ушей. «В чужом глазу мы видим и соринку, в своем не замечаем и бревна», — продекламировал я сам себе, чтобы успокоиться.
Грай быстро переоделся и ушел в библиотеку к своему железному Жану де Аленкуру. Я направился в кают-компанию. Бондарь стоял неподвижно и печально смотрел на две рюмочки коньяка на буфете. Тяжело вздохнул и предложил:
— Давай помянем красавицу.
Достал третью рюмку, налил и сверху положил кусочек хлеба. Пусть постоит, пока не испарится. За это время душа покойной отлетит на небо.
Мы выпили, не чокаясь, и старик прошептал:
— Царство небесное Людмиле, пусть душа ее примет вечный покой.
Эти скромные поминки вдруг получили неожиданное продолжение. Старик разгорячился от коньяка и вдруг превратился в энергичного, решительного капитана.
— Виктор, ты должен найти убийцу! — потребовал он. — Я виноват, что оставил се на две минуты. Если бы я ее не упустил, она была бы сейчас с нами, а не в морге. И один из нас мог на ней жениться. Грай не возьмется расследовать дело без клиента. Я сам не раз удерживал его от бесполезной работы. Но тут случай особый. Я потерял покой, сегодня не мог уснуть даже со снотворным. Виктор, схвати убийцу! Сделай это для меня!
Энергия, скопившаяся во мне и не нашедшая выхода, тоже ударила в голову. Я достал из кармана деньги Катениной.
— Хорошо, согласен. Вот сто долларов. Хватит на день-другой работы.
— Деньги будут, — заверил меня старик.
— Откуда, у нас на счете крохи.
— Заложу дом! — пообещал капитан. — Не ограничивай действия ни в чем.
— Вы серьезно?.. Хорошо, я согласен. Дайте мне аванс — рубль.
Бондарь открыл ящик буфета, где держал деньги на продукты, из пластмассовой чашечки выковырял рубль и торжественно протянул мне.
Я крепко зажал рубль в кулаке.
— Теперь, капитан, вы мой клиент, и я имею право искать убийцу Золотой рыбки.
— Помоги тебе Бог, сынок, — благословил Бондарь.
В библиотеку-мастерскую я не вошел, а скорее ворвался, чем несколько удивил Грая, привыкшего к военной дисциплине в доме. Он оторвал взгляд от своего чудища, которое уложил на верстак и ремонтировал коленную чашечку.
— Что-нибудь случилось, Виктор?
— Вчера вечером у нас был клиент, и мы должны были доложить ему, где нашли Катенину.
Грай потер пальцем кончик носа, отчего на носу осталось ржавое пятно.
— Великорецкий хотел видеть свою художницу живой. Теперь, думаю, звонить ему не стоит. Полагаю, мы остались без клиента, директор и так все знает. Он уже устал от допросов и расспросов.
— Ему не все известно, — возразил я, стараясь остаться корректным.
— И что же он не знает?
— Имя убийцы! — припечатал я.
— Ты его вычислил? — с любопытством покосился на меня шеф.
— Вы прекрасно знаете, что я не умею высчитывать убийц. Этим занимаетесь вы. Я могу только их выслеживать и хватать. Вот этим, если не возражаете, я сегодня и займусь.
— Но зачем?
— Душа требует справедливости. Мы с Бондарем проворонили женщину, теперь она мертва. Оставить так дело не по-человечески.
— Но ведь у нас нет клиента? Кто оплатит огромные расходы?
— У нас нет клиента, но лично у меня — есть!
— И кто он, если не секрет?
— Капитан Бондарь. Он вручил мне аванс — рубль. И еще остались деньги, которые Катенина дала за ночлег.
— Но этого мало.
— Средства будут. Бондарь решил заложить дом.
— Заложить дом?.. С ума сошел. Мы же можем оказаться на улице. Подумай, о чем ты говоришь.