Маори
Шрифт:
— Как они вас приняли? — спросил Коффин.
— С еле скрываемым презрением. Несмотря на это, мне удалось выбить из них кое-какие небольшие кредиты для колонии. — Когда он поднял на своих собеседников глаза, в них играли хитрые искорки. — Я подробно описал им наше отчаянное положение. Убедил в том, что мы балансируем на самом краю пропасти.
Коффин нахмурился.
— Странный способ убеждения банкиров в необходимости новых инвестиций…
Вогель покачал головой и улыбнулся.
— Вы так и не удосужились полистать последние экономические журналы, как я погляжу, господин Коффин, не так ли?
Это было в его стиле. Он был столь же тактичен, как и акула. Правда, и столь же проворен. Коффин ощутил, как внутри него начинает подниматься волна злости и раздражения против этого нахала.
Между тем он понимал, что упрек Вогеля попал в самую точку.
— Не успел, если честно, дорогой друг. Может, вы будете так любезны объяснить мне все это в доступных терминах и простых словах? Чтобы даже такой человек, как я, смог уловить суть?
— Разумеется. Видите ли… — возбужденно заговорил он, — самое главное заключалось в том, чтобы они поверили в то, что наша колония находится сейчас не только в эпицентре депрессии, но на самом краю бездны. Что катастрофа уже кусает нас за пятки. После этого все остальное оставалось делом техники. Нужно было просто дать им понять, что если они срочно не предоставят нам дополнительные займы, мы никогда не сможем вернуть им то, что уже должны. Таким образом, они потеряют не только интерес к нам, но и солидные капиталы, которые в свое время ухнули сюда. Передо мной стояла простая задача — припугнуть этих ребят. И надо отдать мне должное, я справился с поставленной целью.
После этого первого натиска я смог убедить их в том, что если нашей колонии сейчас подать руку помощи, наш бизнес расправит плечи и они получат назад все свои денежки, над которыми так трясутся. Я популярно рассказал им, что все наши нынешние неудачи объясняются прежде всего недостатком доверия к нам, что выливается в недостаток кредитов, а вовсе не органично присущей нашей колонии ущербностью и бесперспективностью. Больше того, я сказал им, что заем подстегнет цены на шерсть и зерновые, что явится для нас дополнительной подпоркой и предпосылкой делового успеха.
— Все это очень хорошо и интересно, — борясь со своим нетерпением и раздражением, проговорил Коффин. — Но скажите же наконец: они дали вам денег или нет?!
— Я уже говорил, что дали чуть-чуть… — пробурчал себе под нос Вогель и стал рыться в своем портфеле. Вытащив из него целую стопку каких-то бумаг, он сунул портфель к себе подмышку и стал листать документы.
Коффин и Голдмэн просто пожирали эту стопку глазами. Наконец, Вогель отделил от прочих пачку в сорок документов. Коффин заметил, что все листы выполнены отличной печатью. Вогель быстро просмотрел бумаги. Наткнувшись на один лист в самой середине пачки, он что-то удовлетворенно пробормотал, затем передал всю стопку Коффину.
Роберт Коффин был грамотным человеком, однако, ему трудно было что-либо быстро понять в тех бумагах, которые ему отдал Вогель. Поэтому он нетерпеливо сунул всю пачку Голдмэну, который как профессионал в финансах мог все сделать гораздо быстрее.
— Ну, о чем там сказано? — взволнованно спросил его Коффин.
Голдмэн нацепил очки, вытащил из пачки одну бумагу и стал читать вслух:
— Дать согласие на выделение Новозеландской Колонии нового кредита в размере… — Он судорожно сглотнул и продолжил: — в размере… десяти миллионов фунтов стерлингов!
Эта фраза тут же привлекла внимание всех, кто работал поблизости от того места, где стояли Голдмэн, Коффин и Вогель.
— Что?! Дай посмотреть! — вскричал Коффин, отбирая у Элиаса заветную бумагу.
Прочитав последнюю строчку собственными глазами, он поднял взгляд на Вогеля, который небрежно опирался на свою трость и весело улыбался.
— Это так. Для начала. — Он взял бумаги из онемевших рук Коффина и положил их обратно в свой портфель. — Когда мы истратим эту сумму, я собираюсь отправиться в Англию за другими десятью миллионами.
Кто-то из работников фирмы не удержал в руке стакана. Раздался звон разбитого стекла. Этот звук переполнил чашу молчания и напряженного оцепенения. Все тут же бросились к Вогелю, разом заговорили, зааплодировали. В. одну секунду Вогель был окружен восторженной толпой людей. Блудный сын не отказывался от рукопожатий, обрушившихся на него нескончаемым потоком. Похвалы в свой адрес он принимал с максимальной скромностью, на которую был способен. Скромности ему, правда, явно не хватало, однако, ни у кого по этому поводу, кажется, не возникало возражений.
Ко всеобщему изумлению и радости, бизнес Новой Зеландии и впрямь очень быстро расправил плечи и стряхнул с себя дремоту. Даже в самых смелых грезах Коффину не являлась такая радужная картина. Как, впрочем, и Мак-Кейду, и Уоллингфорду и остальным предпринимателям. Даже Раштон нанес персональный визит Вогелю, чтобы поздравить его с успехом.
Создавалось такое впечатление, что экономика колонии вдруг остановилась в своем падении, — словно повозка, на всем ходу вырулившая из-за поворота, — и ни с того ни с сего начала стремительное движение вверх. Внезапно те люди, которые еще совсем недавно, скрепя сердце, готовы были продать свои земельные владения за одну десятую их настоящей стоимости, стали активно увеличивать свою собственность. Новые кредиты придали уверенности не только старожилам колонии, но и инвесторам в Австралии и в других местах, где Новую Зеландию в последнее время, мягко говоря, не жаловали. Никто не ждал, какой дождь денег польется на колонию вслед за выделением дополнительного займа. Откуда ни возьмись, появились толпы людей, желающих вложить свои капиталы в развитие колонии. Они были и раньше, только держались в сторонке, ожидая благоприятного знака, каким явился заем из Англии. Новые деньги породили настоящий бум на расширение собственности и покупку всего, что только можно было купить в Новой Зеландии.
Теперь проблема была уже не в недостаточности кредитов, а в их изобилии. Бум в деловой жизни постепенно улегся и превратился в устойчивый, спокойный процесс роста. Крупные землевладельцы и торговцы, наподобие Коффина и его друзей, только радовались жизни и наконец-то стали строить планы на будущее. «Железнодорожный» бум не содержал в себе той остроты, что «золотой», но зато в нем не было и предпосылок неожиданного сползания в катастрофу и отчаянной рискованности.
Те, кто сумел продержаться в лихую годину кризиса, теперь пожинали плоды своей стойкости. Впервые за несколько последних лет колонисты получили возможность спокойно думать о будущем, имея все основания надеяться на то, что оно будет благополучным.
Как и предполагал спаситель колонии Вогель, вскоре началось устойчивое повышение цен на шерсть на английских рынках и биржах. В Новой Зеландии тут же стали возникать новые поселения, призванные своими трудами удовлетворить все возраставший спрос на традиционную для этих мест продукцию.
И снова Коффин получил возможность сконцентрировать все свое внимание на «Доме Халла», который, по его мнению, безоговорочно подлежал переходу под контроль «Дома Коффина». Ферма «Реджис» и другие были спасены от продажи. Вместе с тем «Дом Халла» продолжал активно расширяться, приобретая все новые и новые земли и фермы. Никто не ждал от Розы Халл такой прыти, такого удивительного роста. Нужно было отдать ей должное: она до сих пор с успехом преодолевала все препятствия, — и коммерческие, и социальные, — которые постоянно воздвигались на ее пути.