Мар. Тень императора
Шрифт:
У императора едва заметно сузились глаза.
— С ее помощью можно получить власть над несколькими ценными артефактами.
— Я так полагаю, речь идет о темных артефактах?
— Разумеется.
— Тогда, наверное, вам будет небезынтересно узнать, почему главным исполнителем поставленной перед этой организацией задачи выбрали именно женщину.
Его величество насторожился.
— Тебе что-то известно?
— На меня почти не действует магия, сир. В том числе, и магия иллюзий. Поэтому даже при работающем третьем артефакте я видел ауру этой женщины. Помните, что я нарисовал? Представляете, на что ориентировались люди герцога эль Соар, когда под видом слуг встречали гостей и
— Почему ты решил, что он темный? — едва слышно уронил император.
Я поднял на него спокойный взгляд.
— Потому что другой бы на меня не подействовал. А это в свою очередь означает, что в действительности у той женщины нет никакой ауры, сир. Она — дарру, ваше величество. И четвертый амулет ей понадобился именно для того, чтобы это скрыть.
***
Уже под утро мне впервые за время пребывания на Тальраме приснился сон. Настолько яркий, что его даже удалось запомнить.
Я снова видел себя на ледяной равнине. Снова был одинок и растерян. А еще я был волком… вернее, волчонком… но при этом совершенно точно знал, что это именно то место, где мне следует быть.
Откуда пришло это знание, я не задумывался. Да зверю оно, в общем-то, и не нужно. Единственное, что тогда было важным — знать, что где-то там, за снежным бураном, осталась моя стая. И чувствовать, что рано или поздно братья обязательно за мной придут.
При этом я не потерялся, нет. Я действительно отстал от них, но сделал это по собственной воле. Не знаю, как и почему, но с этих бесплодных равнин в какой-то момент я услышал зов, и что-то в моей душе перевернулось. Я осознал, что это зов живого существа. Оно было где-то тут, спрятано под толстым слоем льда. Такое же одинокое, как я. Так же жаждущее тепла и света. И мне почему-то показалось, что мы с ним похожи. Даже нет, что мы — одно целое. Именно поэтому я без раздумий бросил стаю и со всех лап помчался на поиски того, кого искал, наверное, всю свою недолгую жизнь.
Это ощущение было так сильно, что на какое-то время поглотило меня с головой. Я рыскал по полю, засовывая морду едва ли не в каждый сугроб. Я скулил. Отчаянно разрывал лапами снег. Я звал его… очень долго звал… и испытал невыразимое облегчение, когда тот, кого я искал, наконец-то ответил.
Я увидел его как крохотный золотой огонек, зависший над заснеженным полем. Яркий, манящий, нетерпеливо выстреливающий вперед тонкими лучиками. Я знал: он тоже меня ждет. И давно уже ищет так же, как я искал его.
Обрадовано рыкнув, я ринулся на свет, но в этот самый момент в другой стороне раздался еще один зов. Совсем слабый, едва пробившийся сквозь завывания вьюги… крик умирающего ребенка, молящего о спасении.
Я замер посреди метели, не зная, куда бежать и что делать. Мой огонек был так близко, что хватило бы одного прыжка, чтобы найти его и прижать к груди. Такой долгожданный. Прекрасный. Действительно мой…
Но вот рядом снова заплакал от бессилия чей-то детеныш, и я не смог не ответить. Не мог к нему не прийти. И не мог его бросить, как никогда не бросила бы меня родная стая.
Я с беспокойством покосился на огонек.
Но он ведь не уйдет, правда? Если он так долго меня ждал, если он действительно мой, то теперь-то уж точно никуда не денется?
Наконец, слабый крик прозвучал в третий раз, и я со вздохом бросился в ту сторону. Я знал: если поддамся слабости, то больше не смогу уйти от огонька. Мне непременно захочется забрать его с собой. В стаю. Чтобы быть только с ним и бежать вперед исключительно вместе. Вот только и жить спокойно уже не получится, зная, что мне с моим огоньком повезло, а кто-то своего так и не дождался.
Два длинных прыжка, взметнувшийся в небеса снег, короткий крик и… тихий облегченный вздох из-под разрытого сугроба.
Еще один огонек…
Серебристый. Красивый. Но не мой. Кажется, малыш запутался в прошлогодней траве и не смог улететь, ведь ему, в отличие от меня, на этой равнине не место.
Ни на миг не усомнившись, что поступаю правильно, я вцепился в путы зубами. Жесткие травинки больно впивались губы, одна даже поранила язык, но я все-таки вырвал пучок травы с корнем, подрыл когтями промерзший дерн. Чужой огонек, высвободившись из плена, с радостным вскриком взвился в небеса. А я… мои лапы вдруг увязли в неожиданно расступившейся земле. Меня с неумолимой силой потянуло вниз. Сперва под снег. Затем в холодную землю. Наконец, в тугую воронку, больше похожую на бездонный омут… и вот тогда мне стало страшно. И очень холодно от мысли, что это была ошибка. Я спас чужой огонек, но угодил в ловушку сам. И теперь меня стремительно утягивало вниз вместо него. Туда, где мне не следовало быть. Не одному. Не сейчас. Не так!
Эта отчаянная мысль буквально разрывала мне душу.
Но я тонул. Умирал, зная, что где-то рядом так же отчаянно бьется в снегу мой несчастный, оставшийся в одиночестве огонек. А все, на что меня хватило, это с горечью подумать: «Прости. Когда-нибудь я все равно тебя найду»…
Проснулся я в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем.
Дьявол… кажется, теперь я знаю, как попал в этот мир.
Быть может, это и впрямь игра воображения. А может, всего лишь дурацкий сон. Но именно в тот момент я был готов в него поверить. И, осознав себя сидящим на постели, вдруг к собственному удивлению понял, что хочу вернуться. Туда. В метель, где все было просто и понятно. В снежную бурю. В стаю, где я чувствовал себя как дома. Чтобы снова бежать вместе с ними по заснеженной равнине, играть в догонялки с ветром и радоваться хрусту снега под сильными лапами…
Однако вместо этого я самым идиотским образом застрял здесь. Среди людей. В чужом теле. Запертый в нем, словно узник в башне. А единственное, что могло меня утешить — осознание того, что мой огонек… та самая душа, ради которой я вообще сюда явился… тоже была здесь. Быть может, совсем рядом. И все, что от меня требовалось, это просто ее найти.
Пока я приходил в себя и пытался сообразить, который сейчас час и не проспал ли я завтрак, в дверь вежливо постучали.
— Господин Мар? Его величество желает вас видеть.
Все еще полуоглушенный, я согласно угукнул. И почти сразу почувствовал, как кожа на груди потеплела. Кажется, ожила магическая печать?
Пришлось в темпе спрыгивать с постели, задвигать ненужные мысли и переживания в самый темный и дальний угол. Спешно набрасывать одежду, натягивать сапоги и опрометью выскакивать в коридор, слишком поздно сообразив, что не спросил у слуги дорогу.
Впрочем, печать оказалась неплохим ориентиром: если я сворачивал не туда, она недвусмысленно нагревалась, начиная очень даже чувствительно припекать. Если выбирал правильное направление, наоборот, остывала, и тогда я понимал, что двигаюсь в нужную сторону.