Мара, или Война с горностаем

Джейкс Брайан

— Уф, готово! Теперь осталось только подтолкнуть его твоим луком, Самким.

Самким так и сделал, и тело соскользнуло в яму. Арула быстро стала закидывать его землей, которую она выбросила наружу.

— Лучшее, что мы могли сделать для бедняги.

Хотя в тот день на ланч в аббатстве были только легкий летний салат и ежевичные лепешки, брат Ревунчик чувствовал себя очень уставшим и насквозь вспотевшим. Он вышел из кухни и направился на берег пруда, где было чуть прохладнее. Толстяк снял с себя шапочку и передник и вытер лоб листком

щавеля. На берегу показался Труг, тащивший за собой сеть для рачков:

— Эй, старина, где лепешки к чаю?

Брат Ревунчик тяжело плюхнулся на землю и покачал головой:

— Дались тебе эти лепешки. Знаешь, Труг, я ужасно зябну сегодня.

Труг сел рядом с ним:

— Думаю, это из-за твоих горячих духовок, приятель.

— Нет, я сегодня вообще плиту не разжигал. Бррр! Как холодно!

— Холодно? Да сейчас середина лета, дружок. Не знаю, с чего это тебе холодно. Да ты весь мокрый от пота!

Брат Остролист, стоя у окна изолятора, вытряхивал одеяло, когда Труг позвал его:

— Эй, брат. Брату Ревунчику что-то не слишком хорошо. Может, мне перенести его в лазарет, чтоб ты мог им заняться?

Остролист аккуратно сложил одеяло:

— Будь добр, принеси его наверх, Труг. — Когда тот исчез из виду, Остролист повернулся к ежонку, сидевшему на краешке кровати: — А теперь закрой глаза и открой рот, Бринкль. Будь паинькой, это лекарство поможет тебе чувствовать себя лучше и не потеть. Скоро будешь как огурчик, поверь мне, малыш.

Тодд Иголка обнаружил своего старого друга крота Беррли в одной из винных кладовых сидящим у бочки с октябрьским элем. Еж осуждающе постучал по полу своей палкой:

— Ты все не напробуешься нашего эля, Беррли?

Обычно блестящие глаза крота были сегодня тусклыми, как пуговицы. Он еле-еле помахал лапой своему другу:

— Ох! Уходи, Тодд. Я чувствую себя страшно и ужасно, ни одна капля эля не коснулась сегодня моих усов.

Тодд взвалил Беррли на спину:

— Поехали в изолятор, дружище. Может, ты заболел или еще что.

К вечеру изолятор был полон. Аббатиса Долина и Остролист обсуждали возможность использования верхних галерей в качестве дополнительного лазарета.

— К нам пришел Фургль Отшельник, — доложила Вера Иголка аббатисе. — Ты не поверишь, он видел сегодня Самкима и Арулу.

Сидя в комнате аббатисы, Фургль с удовольствием пил настойку из буковых орешков и ел сливовый пудинг. Утолив голод, он обернулся к аббатисе:

— У меня есть для тебя чрезвычайно важная новость.

Долина нервно сунула лапы в рукава:

— Ты про Самкима и Арулу? С ними что-нибудь случилось?

— О, они в порядке, в полном порядке. Я хотел рассказать о ласке. Одной из тех, что были здесь в аббатстве. Сегодня днем после обеда бедняга упал и умер. Я совершенно уверен, он умер от болотной лихорадки!

— Болотная лихорадка! Ты уверен, Фургль? Старик грустно кивнул.

15

Мара проснулась

оттого, что нечто тяжелое прижало ее к земле. Воздух был наполнен ликующим кваканьем. Она попыталась встать, но не смогла.

— Что происходит? Пиккль, проснись! Рядом зашевелился Пиккль:

— Слышь, что это? Вонища-то!

Мара полежала минуту, осмысливая ситуацию. Они были опутаны сплетенной из тростника сетью, придавленной к земле валунами. Через мелкую ячею она повсюду видела сотни огромных жаб, эти твари кривлялись в победном танце, зобы их то раздувались, то опадали, когда они издавали пронзительное кваканье. Большинство жаб было вооружено трезубцами и ременными пращами.

Ящерица Свинки торжествующе выпрыгнула вперед, потрясая кинжалом и сломанным дротиком, которые были единственным оружием Пиккля и Мары.

— Ксс! Как себя чувствуете? Не хотите ли оторвать мне хвост или разломать мою нору?

Сами того не ожидая, друзья обзавелись опасным врагом. Мара попыталась урезонить Свинки:

— Я очень сожалею о том, что произошло. К тому же мы обещали тебе вознаграждение, если ты приведешь нас домой.

— Кссс! Лж-ж-ж-жецы! В обмен на вас король Глагвеб даст мне очень много болотных червей и мух.

Пиккль потряс сеть в бессильном гневе:

— Ты грязная свинья, Свинки!

К сети вразвалку подошла огромная красноглазая жаба и отодвинула Свинки в сторону. Вся ее зеленая кожа была покрыта бородавками. Жаба просунула длинный трезубец сквозь сеть, едва не выколов пленникам глаза:

— Бре-екс! Пищевым рабам молчать! Или умрете!

— Лучше делай, как он говорит, Пиккль, а то он и впрямь убьет нас! — прошептала Мара Пикклю.

Ящерица поклонилась массивной жабе:

— Кссс, Свинки предложила тебе отличную сделку, король Глагвеб!

Король жаб важно кивнул и взмахнул трезубцем. Две жабы меньшего размера вышли вперед, с собой они тащили большой мешок, который беспрестанно шевелился.

Свинки взяла его и стала пятиться, кланяясь и приседая:

— Ксс, болотные мухи и черви, нет надобности считать их. Свинки доверяет своему другу, великому королю. — И Свинки потащила мешок в дюны, на прощание помахав лапой Маре и Пикклю: — Пока, пищевые рабы. Кссс!

Своих пленников, барсучиху и зайца, жабы заставили идти, не сняв с них сети. Спотыкаясь, пленники брели по дюнам, окруженные кривляющимися жабами, которые, казалось, хотели только одного — пнуть их трезубцем.

На дюны опустилась ночь, а пленники все еще шли. Мара уже передвигалась на четвереньках. Пиккль по-собачьи шел рядом. Постепенно до их онемевших чувств дошло, что теперь они бредут по сырой, влажной равнине, где растут пучки травы и валяются комья грязи.

Одна из жаб достала раковину и подула в нее, раздувая зоб. Откуда-то издалека раздался ответный звук и показались огни.

Король Глагвеб жестоко ткнул Мару своим трезубцем:

— Крекс! Шевели лапами, полосатая собака. Уже скоро!