Маргарита
Шрифт:
— А в туалете хорошо читается, — нестеснительно поддержал Соколов.
— Да-с, философ наш Иван Александрович Ильин подчеркивал — наоборот, не солидарные мы русские люди, не корпоративные. А вы про фашизм. И как практик могу сказать: вот люди с Кавказа, я против, лично, ничего не имею, вот у них семьи-кланы огромные — деньги соберут, здесь в Москве магазинчик откроют, без кредита всякого. Поработают там сами, не отрицаю, поначалу здорово поработают. Еще раз накопят-соберут — второй магазинчик. Глядишь, в третьем уже работают девчонки
Соколов: Пирожки печете?
— Да, этими вот самыми, — мужичок поднял слегка когтистые руки, — коммерческий кредит мне не по силам, а эти вот, — он ткнул пальцем на оппонента, — денежки за границей держат под три-четыре процента. Я б с удовольствием взял под четыре валютных процента, — он ткнул туда же, — так не дают. Рынок это что? — он посмотрел на ведущего. — Я вот Кейнсов-Фридманов не читал, но знаю, рынок — это условия равных возможностей. А вы фашизм, да фашизм.
Мужичок махнул рукой и совсем огорчился.
Однако тут вступили его секунданты.
— Гелла, как ты можешь быть в двух местах сразу?!
— О, милая, это совсем нетрудно. Вот в трех-четырех сразу бывает иногда затруднительно.
— Нарколог, — представилась пушистая брюнетка с зелеными глазами. — Вашей партией был принят закон, согласно которому любой человек мог иметь с собой до десяти порций сильного наркотика. Этого вполне достаточно для мелкооптовых торговцев, которые орудуют на дискотеках, да и повсюду.
— Этот закон больше не действует.
— Знаю, но когда тот принимали, чем руководствовались?
— Мы исправляем ошибки на марше.
У ведущего Соколова перекосило физиономию.
— А куда маршируете?
Не дожидаясь ответа, он предоставил слово второму секунданту.
Мужчина в строгом темном костюме и галстуке, глаза странно разные — темный и серебристый.
— Руководитель охранной фирмы ОГПУ.
Соколов: То самое?
— Охрана Граждан и Правовые Услуги.
Соколов: Фу, отлегло.
— Не буду рассказывать как легко проводить селекцию мигрантских потоков через наши представительства в странах ближнего зарубежья.
Соколов: Действительно легко?
— Небольшой дополнительный штат и элементарное сотрудничество с местными МВД. Последний закон, позволяющий регистрировать трудовых мигрантов просто в канавах, которые они роют, это издевательство над человеком. Могу сказать, что кроме профессиональных криминальных элементов огромную часть преступлений совершают люди, доведенные до края свинским состоянием и нуждой.
— Этот закон сейчас корректируется.
— Но повторю вопрос коллеги — по каким соображением принимался тот первый?
— Я уже говорил, мы исправляем ошибки на марше.
Соколов: Да слышали. Перерыв. В конце восемнадцатого века графиня фон Вейн обвинила
Поначалу редакция передачи извлекала истории про казусные дуэли из всевозможной литературы, но скоро и казусы истощились, и сама редакция поняла, что выдумывать истории проще и гораздо удобней.
Он перестал любить Учителя, и не понимает сейчас, ради чего все это было. Разве он стал бы хуже душой, если бы зарабатывал, например, как меняла. Мог не милостыню просить, а сам помогать.
И не видит он разницы в людях за те три года, что Учитель ходит и проповедует — всё столько же тех, кто любит добро, всё столько же тех, кто к нему равнодушен.
«Энергетик» позвонил Администратору и сказал только два слова:
— Вариант подходящий.
В третьем раунде вопросы задавал сам Соколов.
Как-то не очень ему хотелось спрашивать что-то у этого туфтуна — бывшего комсомольского и райкомовского проныры — поэтому он приступил к мужичку.
— Трудно в малом бизнесе? Скажите честно, обирают со всех сторон?
— Так, без штанов оставляют.
Мужик начал грамотно излагать — что и как, а Соколов сочувственно кивал головой.
Через две минуты в аппаратную позвонили, знакомый голос генерального директора канала, задыхаясь, проговорил:
— Вы там с ума сошли?!
— Почему? — очень удивился режиссер передачи.
— У вас человек без штанов стоит!
— Какой человек? — режиссер перевел взгляд с мониторов в зал.
— Мужик этот, булочник!
Он опять посмотрел — все нормально, мужик недорого, но прилично одет, вот опять тычет на оппонента, и Соколов что-то у того переспрашивает.
Он вдруг понял — Васька Безуглов — талантливый, сукин сын, который озвучивает на телевидении почти все известные голоса. Когда они с Соколовым зашли выпить кофе, группа с Безугловым, отснявшая очередной сериал, сидела за сдвинутыми столами, и Васька хитро на них посмотрел. Болтает, значит, сейчас из кафе по мобильнику.
— Кончай, Васька, мы работаем.
— Ка-кой я тебе Васька!
Режиссер положил трубку и нажал кнопку режима «молчание».
Передача откровенно шла «в одну сторону», выслушав, безразлично, очередные декларации про «стабильность» и «шаг за шагом», Соколов хотел обратиться к симпатичному мужичку-работяге, но услышал в заключение деклараций:
— На том стояла и стоять будет наша партия!
— Ну, — улыбнулся мужик, — будет стоять или не будет, мы еще посмотрим.
— А с чем пирожки печете?