Марго
Шрифт:
– Это будет больно, и ты это заслужила. Повтори, — холодно сказал он. Ткань его брюк коснулась ее кожи, и Марго вся покрылась мурашками.
Она открыла рот, но не могла издать ни звука. Болевые наказания никогда не входили в ее табу, но всегда очень пугали… и возбуждали до предела.
Ник провел ладонью по спине вверх, сгреб ее волосы и повернул ее голову в сторону:
– Повтори! — приказал он, приближая свое лицо к ее так, что она почувствовала горячее дыхание.
– Это будет больно… и я заслужила, — высоким от страха голосом повторила
Ник отпустил ее волосы и выпрямился, положив ладонь на ее спину чуть выше зоны крестца. Он коснулся холодной лопаткой середины ее правой ягодицы, и Марго вздрогнула. Ник тем временем начал быстро похлопывать в одном и том же месте, и она очень скоро почувствовала боль… которая усиливалась с каждой секундой, пока он не сделал паузу.
Судорожно втянув в себя воздух, Марго замерла, и в этот самый момент он нанес удар по разогретой зоне. Всего один — но такой, который заставил закричать, а из ее глаз брызнули слезы.
– Иди сюда, — сказал он, бросив лопатку на пол, развернул ее и обнял, утешающе погладив по голове. Марго все еще тяжело дышала, чувствуя себя ужасно маленькой… наказанной… беспомощной.
Она обняла его за талию, пряча нос в его рубашке и громко всхлипнула.
– Поплачь, если хочешь, — негромко сказал он, продолжая гладить ее по волосам. — Теперь ты знаешь, что нельзя делать, да?
– Я не знала, — пробормотала Марго, заливая его слезами и чувствуя, как щеки пылают. Ей было немного обидно. Воспитательные практики всегда добирались до чего-то очень глубокого в ней.
– Да, малыш. Поэтому я не был очень строгим с тобой.
– Не был? — слегка саркастично уточнила она, начиная приходить в себя.
– Нет, малыш. Если ты снова поставишь мне засос, я возьму пятихвостку и сделаю так, что тебе еще неделю будет больно сидеть.
– Я не сделаю этого снова, мастер, — пообещала она. Хотя внутри стало очень горячо, и промелькнула мысль о том, чтобы попробовать.
– Хорошая девочка, — одобрил ничего не подозревающий Ник. — А теперь приготовь мне кофе.
Мягко отстранив ее, Ник указал на кофемашину и опустился в мягкое кресло, наблюдая за тем, как она двигается. Следующие минут сорок он был очень добрым хозяином, который позволил своей горничной сделать капучино и себе, а потом даже достал мазь из холодильника и обработал ей место ушиба, горевшее и саднившее почти как ожог.
Марго вдохновенно играла роль, помогая разбираться на кухне. Она начала открывать коробки, находить в них посуду и тщательно мыть ее, раскладывая и расставляя все по местам в то время как Ник был занят лишь тем, что разглядывал ее тело, а потом трогал ее в разных местах.
– А теперь открой вон ту, — велел он, указав на самую большую коробку — и единственную, на которой не было надписи «кухня». Разрезав скотч, Марго издала тихий возглас: внутри хранились далеко не кухонные принадлежности, а очень специфические игрушки, с которыми она прежде не имела дела.
– Это подарки от моих питерских друзей, — тихо сказал Ник. —
– Но я не…
Марго вдруг ощутила, что язык с трудом двигается во рту, а все тело реагирует так, как когда она была новичком, впервые оказавшимся в БДСМ-отеле: возбуждением на грани, страхом на грани — адреналиновым взрывом.
– Не рабыня? — уточнил Ник, вытаскивая из коробки деревянные кандалы со стальной распорной планкой. А следом — колодки, при одном виде которых Марго почувствовала, что ноги внезапно перестали держать ее.
– Я…
– Спокойно, малыш, ты совершенно точно хочешь этого, — с медовой улыбкой произнес Ник, обнимая ее сзади одной рукой. Другой он скользнул по ее обнаженной попке, и проник пальцами внутрь.
– Ты мокрая, — прошептал он ей на ухо. — Знаешь, почему?
Марго кивнула, тихо постанывая, пока он издевательски медленно трахал ее пальцами.
– Когда-нибудь пробовала такую фиксацию? — спросил он.
Она покачала головой, все еще не в силах говорить. Это было странно, но до того, как Ник открыл коробку, она не чувствовала себя голой, хотя дефилировала перед ним по кухне в одних невесомых кружевах. Но теперь, глядя на эти игрушки, которые заставили ее тело сойти с ума, она чувствовала себя по-настоящему голой… беззащитной перед ним.
Ник ускорил движения, и Марго застонала громче, прижимаясь к нему.
– Тихо, — прошептал он, снова замедляясь. — Расскажи, чего хочешь. Как насчет разложить столовые приборы в ошейнике и кандалах?
– Да, — прошептала она, пытаясь потереться об него ягодицей, но Ник отстранился, не позволяя ей узнать наверняка, возбужден он или нет.
– Знаешь, что я буду делать, пока ты будешь их раскладывать?
– Нет, мастер.
– Я буду возбуждать тебя, как сейчас. Знаешь, что будет, если ты не справишься?
– Не знаю, мастер.
– Узнаешь, — усмехнулся Ник и потянулся за колодками.
– Можно мне воды? — спросила Марго, когда он сковал ее. Теперь она не могла ходить — только стоять с раздвинутыми на полметра ногами, между которыми находилась стальная планка. Ее щиколотки ласкал мягкий мех, которыми колодки были подбиты изнутри, но это было слабым утешением — она была слишком открыта, слишком беззащитна. И чувствовала себя так же — совсем робкой, не уверенной даже в своем праве утолить жажду.
– Конечно.
Ник взял чашку и не спеша направился к кулеру, а Марго осталась стоять, остро переживая свою несвободу. Ее тело стало горячим и возбужденным, но в животе все сжималось. Раньше, глядя на такие устройства на фотографиях или в клубе, Марго неизменно испытывала противоположные чувства: ей хотелось попробовать, но было очень страшно. Она знала, что это будет возможно только с особенным мужчиной, а пока такого не было и думать было не о чем.
И вот теперь у нее появился настолько особенный мужчина, что он догадался до всего сам и совсем не дал ей времени подумать.