Мари Галант. Книга 2
Шрифт:
У нее перехватило дыхание.
– Ступайте за ромом, Мари, – настойчиво повторил он, – а потом мы поднимемся к вам и я все расскажу. Мои нервы напряжены до предела, я еле держусь на ногах. Такое ощущение, что они одеревенели.
Она бесшумно прошмыгнула в буфетную. Мобре услыхал звон посуды. Наконец Мари возвратилась. Он взял у нее из рук графин и отпил прямо из горлышка.
– Идемте наверх! – предложил он.
Не говоря больше ни слова, они поднялись по лестнице и заперлись в спальне.
– Значит, вам тоже не спится?
Она умоляюще сложила руки на груди:
– Режиналь, заклинаю вас, скажите скорее, зачем вы приехали
Он взял кубок и налил себе внушительную порцию рому.
– Я усмирил сотню негодяев, которые хотели сжечь меня заживо или повесить…
Он выпил, прищелкнул языком и отставил кубок. Потом схватил Мари за руку, насильно усадил на разобранную постель и сам сел рядом.
– Дело было так, – начал он. – Я собирался лечь спать, как вдруг услыхал крики. Выйдя на порог, я увидел огни и решил, что начался пожар. А это начинался бунт. Я сейчас же принял меры предосторожности…
Он вынул из-за пояса пистолеты и положил их рядом с книгой Макиавелли, потом улыбнулся:
– Этот драгоценный подарок преподнес мне один ирландский капитан. Не знаю, обратили ли вы внимание на необычный калибр стволов, но один из негодяев оценил тяжесть моих пуль! И каких пуль! Я сам их отливаю!
Он почувствовал, что Мари дрожит. Она не могла говорить.
– Да, – продолжал он. – Шайка молодчиков во главе с колонистом Пленвилем направлялась к моей хижине, грозя расправой вам и мне. Во-первых, они обвиняют меня в том, что я ввел в действие ордонанс покойного генерала по контролю за правами на табак. Похоже, эти господа считают, что именно я навязал этот ордонанс вам и Совету. Во-вторых, они меня упрекают в нежелании полностью уничтожить карибских индейцев. Вы, конечно, еще не знаете, что несколько охотников отправились неделю тому назад в Каравелас. Трое из них были убиты дикарями. Трое других, случайно оказавшиеся отъявленными бунтовщиками Мартиники, если не считать Пленвиля, сумели спастись, проведя несколько дней в лесах и на холмах Страны Варваров. Это Босолей, Виньон и Сигали. Они-то и пришли свести со мной счеты…
– Они требуют вашей отставки в Высшем Совете?
– Если бы только это! – насмешливо и злобно ухмыльнувшись, бросил Мобре. – Нет, им подавай мою шкуру!
– И что дальше?
– А дальше, – с видом смиренника произнес шевалье, – как уже было сказано, я принял меры предосторожности. Потом вышел навстречу этим негодяям. Выслушал их нудные речи. А когда один из них начал мне угрожать и достал оружие, я его опередил. Никто не смог бы его узнать, так как моя пуля снесла ему башку!
– И они набросились на вас?
– Хотели бы, да, слава Богу, у меня был припасен бочонок пороху, и я взял его в руки. Я заставил их пятиться до середины поселка, потрясая бочонком над головой. Тут уж они присмирели! Клянусь вам! Ведь у них в руках были факелы из лиан и багассы, [15] и они все взлетели бы на воздух, стоило мне лишь швырнуть в них бочонок…
Он с самоуверенным видом рассмеялся.
– Что они теперь предпримут? – озабоченно спросила она, немного подумав.
– Ба! – небрежно молвил он, снова наливая себе рому. – Полагаю, в настоящую минуту они уже подпалили мою хижину. И в таком случае получился отличный фейерверк, потому что под полом у меня были зарыты еще три бочки…
15
Жом сахарного тростника.
– Откуда у вас столько пороху, Режиналь? Когда вы жили в замке, у вас его не было, верно?
– Один из моих друзей, моряк, заезжал недавно в Каз-Пилот, – невозмутимо отвечал шевалье. – А я подозревал, что поселенцы готовят какой-то сюрприз, и попросил достать мне что-нибудь для защиты. Как видите, я оказался прав…
Мари обхватила голову руками и поднялась; выглядела она усталой и удрученной. Сделав несколько шагов, она воскликнула:
– Господи Боже мой! До чего все это ужасно! Что теперь будет? Если ваш дом взорван и начался пожар, они обвинят вас в заговоре против острова… Они скажут, что, имей вы добрые намерения, вам было бы ни к чему запасаться порохом.
– Пусть говорят что хотят, – махнул рукой Мобре. – Я защищал свою жизнь. Они утверждают, что я иностранец, – так пусть относятся к шотландцу, как подобает, не то им придется туго!
– Что вы имеете в виду, Режиналь?
Он тоже встал и подошел к ней. На его губах снова мелькнула циничная ухмылка, не сходившая с его лица с первого дня их знакомства.
– Бог свидетель, – изрек он, чеканя каждое слово, – мое самое горячее желание – служить интересам этого острова, его будущему, его поселенцам. Они же упорно видят во мне всего лишь иностранца, который только и помышляет о том, как бы их продать. Пусть так! Но тогда они обязаны обращаться со мной вежливо, как с иностранцем. Я готов подать в отставку, но требую от них уважения к представителю чужой нации, раз они отказывают мне в гражданстве.
– Так вы только усугубите и без того сложное положение… Исходящая от вас угроза снова разожжет страсти.
– Нет! А впрочем…
– Впрочем что? – забеспокоилась она, видя, как он поднял голову, будто собираясь с силами.
– Если они будут мне угрожать, я не колеблясь обращусь за помощью к своим землякам.
– Безумие! – вскричала она. – Вы хотите все погубить!
– Вы разве не видите, что и ваша собственная жизнь под угрозой? Сегодня ночью в Каз-Пилоте я слышал собственными ушами, как вас поносили и требовали вашей смерти, как и моей!
– Это только угрозы. Они не посмеют пойти дальше этого!
– Вы полагаете? – насмешливо бросил он. – Да вы не видели их: распоясавшихся, хмельных, наглых, угрожающих…
Мари села на кровать, по-прежнему крепко обхватив руками голову. Она думала: «Неужели Мерри Рулз подразумевал именно это, когда грозил мне отомстить? Значит, он ненавидит меня до такой степени, что хочет моей смерти от рук взбесившихся бунтовщиков?»
Режиналь осушил еще кубок вина, который поднял твердой, недрогнувшей рукой. Мари была поглощена тяжелыми мыслями и не заметила происшедшей с шевалье перемены.
– Вы не знаете, но сейчас узнаете, что я могу меньше чем за три дня привести в этот форт военную эскадру, – сообщил он.
– Эскадру коммодора Пенна, конечно? – заносчиво спросила она.
– Надеюсь, Пенна прогнали сквозь строй за некомпетентность и предательство.
Она бросила на шевалье испуганный взгляд, от которого тот лишь еще больше посуровел.
– Я не потерплю, чтобы мне оказывали неуважение! Кто сеет ветер, пожнет бурю, как утверждают испанцы.
– Ну-ну, Режиналь, вы ведь шутите, правда? Вас ослепляет гнев! Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Вызвать англичан для собственной защиты! Да уж проще совсем отдать им этот остров! Вот она, измена!