Марид Одран
Шрифт:
Шторы в квартире были задернуты, свет — выключен. Повсюду благоухали цветы в вазах и изысканных горшках. В воздухе стоял одуряющий сладкий запах. Если бы это были мои апартаменты, я бы непременно попросил сестру отнести часть цветов другим больным.
Папочка неподвижно лежал в кровати. Выглядел он скверно. Я знал, что ожоги у него были те же, что и у меня: лицо и руки покрывала такая же белая мазь. Волосы Фридлендер Бея были аккуратно причесаны, однако, судя по щетине, его не брили несколько дней, очевидно, из-за ожогов
Бросив взгляд в приоткрытую дверь соседней комнаты, я заметил Юсефа, дворецкого Папочки, и его камердинера Тарика. Они перебрасывались в карты за столом. Заметив меня, они было встали, но я приветливо махнул им рукой, поощряя продолжать игру. Я сел на стул возле Папочки.
— Как твое самочувствие, о шейх? — спросил я. Фридлендер Бей открыл глаза, и я понял, что он борется с дремотой.
— Обо мне тут хорошо заботятся, мой племянник, простонал он.
В его словах не содержалось ответа на мой вопрос, но я не стал повторяться.
— Ежечасно я молюсь о твоем выздоровлении. Он сделал попытку улыбнуться.
— Хорошо, что молишься, — с трудом переводя дыхание, отвечал он. — Ведь ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня.
Я развел руками:
— Я только выполнял свой долг.
— И пострадал из-за меня.
— Это пустяки. Главное — что ты жив.
— Я в неоплатном долгу перед тобой, — устало проговорил Фридлендер Бей.
Я покачал головой:
— Я выполнял волю Аллаха и был лишь орудием в Его руках.
Папочка нахмурился. Видимо, несмотря на уколы соннеина, он испытывал неприятные ощущения.
— Как только я встану на ноги и мы вернемся домой, ты позволишь мне вознаградить тебя должным образом.
Ну нет, подумал я, не хватало мне еще одного Папочкиного подарочка!
— А сейчас, — спросил я, — не потребуется ли тебе моя помощь?
— Скажи мне, как начался пожар?
— Грубая работа, о шейх! — возмущенно воскликнул я. — Сразу же после того, как нас увезли, Кмузу нашел спички и обгоревшие тряпки, пропитанные горючей жидкостью.
Папочкино лицо стало мрачным, в глазах засветилось пламя.
— Этого я и боялся. Какие у вас есть еще улики? Кого ты подозреваешь, племянник?
— Пока никого, но как только выйду из больницы, займусь этим.
Казалось, Папочка остался доволен моим ответом.
— Ты должен пообещать мне, — сказал он.
— Что, о шейх?
— Когда узнаешь, кто совершил поджог, ты убьешь его. Пусть знают: нас не напугаешь.
Я заранее знал, что Папочка попросит об этом. Скоро мне придется заводить тетрадь, чтобы записывать имена и адреса тех, кого я должен убить по его просьбе.
— Да, — пообещал я, — он умрет.
Я вовсе не обещал, что убью сукиного сына собственноручно. Скорее я имел в виду, что все мы смертны. Может быть, я препоручу это дело Говорящим Камням. Они напоминали ручных леопардов. Время от времени их надо было спускать с привязи — поохотиться.
— Хорошо, — согласился Фридлендер Бей, закрывая глаза.
— Я хотел бы обсудить еще два вопроса, о шейх, — нерешительно заговорил я.
Он снова открыл глаза. Сейчас Фридлендер Бей как никогда походил на умирающего.
— Прости меня; племянник, что-то я неважно себя чувствую. Еще до пожара мне было скверно. А сейчас стало еще хуже.
— Здешние доктора разобрались, в чем дело?
— Они ничего не смыслят. Назначают все новые и новые анализы. Я страдаю от их невежества и неуважительного отношения.
— Доверься им, о шейх, — посоветовал я. — Меня здесь лечат совсем неплохо.
— Да, но ты же не дряхлый старик, который тщетно цепляется за жизнь. Каждая из их варварских процедур отнимает у меня год жизни.
Я улыбнулся:
— Ты преувеличиваешь, о шейх. Они должны найти причину твоего недомогания и устранить ее. К тебе вернутся прежние силы.
Палочка нетерпеливо махнул рукой, показывая, что не хочет продолжать разговор на эту тему.
— И что же ты хотел спросить у меня?
Я медлил, думая, как бы поделикатнее задать ему два весьма щекотливых вопроса.
— Первая просьба касается моего слуги Кмузу, — сказал я. — Ты утверждаешь, что я спас тебя из огня, но Кмузу точно так же спас меня. Я обещал ему, что попрошу у тебя награды за это.
— Конечно, сынок. Он заслужил ее.
— Я тут додумал… не подаришь ли ты ему свободу?
Папочка молча осмотрел меня. Лицо его не выражало никаких эмоций.
— Нет, — медленно проговорил он, — еще не время. Я придумаю для него какую-нибудь другую заслуженную награду.
— Но…
Тут Фридлендер Бей жестом прервал меня. Даже болезнь не сломила его воли, и я не осмелился настаивать.
— Конечно, о шейх, — смиренно произнес я. — А вторая просьба касается вдовы и детей Иржи Шакнахая, офицера полиции, с которым мне довелось работать. У его семьи сейчас серьезные финансовые затруднения, и мне хотелось бы сделать для них что-нибудь большее, чем просто предложить денег. Я прошу твоего разрешения пожить им в нашем доме, хотя бы некоторое время.
Папочка ясно давал мне понять, что разговор окончен.
— Мой милый мальчик, — еле слышно прошептал он, — пусть будет так, как ты хочешь. Это хорошее решение. Я поклонился.
— Больше не смею беспокоить тебя. Пусть Аллах дарует тебе мир и благополучие.
— Я буду скучать без тебя, сынок.
Я встал и заглянул в другую комнату. Юсеф и Тарик, казалось, целиком ушли в карточную игру, но я был уверен, что они не пропустили ни единого слова из нашего разговора. Когда я был у дверей, Папочка уже вовсю храпел. Я постарался прикрыть за собой дверь как можно тише.