Марид Одран
Шрифт:
— Тебе легко говорить, — прошептал он.
Я хотел выяснить еще кое-что и сразу отправился в магазин на Четвертой улице, торгующий модиками. Хозяйкой модишопа была чудная, вечно дергающаяся старуха, которая в свое время одной из первых вставила в свою башку розетку для модика. Думаю, хирурги, промахнулись на миллиметр-другой — она всегда возбуждала горячее желание поскорее убраться подальше от нее. Лайла не могла ни с кем говорить не скуля и не хныкая: пожилая дама склоняла голову набок и смотрела на собеседника так, словно она — маленькая улитка в саду, а он вот-вот на нее наступит. Иногда хотелось сделать это, но старуха была слишком шустрой… Выглядела Лайла соответственно своей профессии: длинные
7
Джоплин Дженис — легендарная рок-исполнительница 60-х годов.
Я захаживал к Лайле, потому что хозяйка любезно позволяла мне проверять любые модики и училки, поступавшие в продажу, вставляя их в свою розетку. Когда мне надо было обогатиться знаниями, я всегда отправлялся к Лайле, надеясь, что, пройдя через мозг этой дамы, искомые сведения не исказятся настолько, чтобы стать причиной моей преждевременной смерти.
Сегодня вечером она решила побыть собой, вставив лишь училки по ведению документации и учетно-хозяйственной работе. Боже мой, значит, прошел целый год: как незаметно летит время для усердных пользователей пилюлек вроде меня!
— Лайла, — окликнул я негромко. Она так походила на ведьму из «Белоснежки и семи гномов», что трудно было начать разговор;
Лайла принадлежит к тому типу людей, с которыми избегают вести задушевные беседы, даже если нуждаются в помощи.
Она оторвала взгляд от накладных, но губы все еще беззвучно шевелились, а мозг, стимулируемый училкой, продолжал подсчитывать, проверять, перепроверять… Наконец она кивнула.
— Что ты знаешь о Джеймсе Бонде? — спросил я.
Она отложила микрокалькулятор, выключила его и разглядывала меня несколько секунд. Глаза ее сначала расширились, затем превратились в узкие щелочки.
Наконец она с трудом проскулила:
— Марид!
— Что ты знаешь о Джеймсе Бонде? — Видео, книги; эскапистская литература двадцатого века, где находила выход жажда силы и власти. Шпионы, суперагенты, приключения подобного рода… Он был неотразим; ни одна женщина не могла устоять перед Бондом. Хочешь стать неотразимым, Марид? — призывно проскулила она.
— Спасибо, пытаюсь достичь этого собственными силами. Просто ответь мне, покупал кто-нибудь у тебя в последнее время модик Джеймса Бонда?
— Нет, могу сказать тебе совершенно точно. Я давненько не получала такого модика. Джеймс Бонд безнадежно устарел, Марид. Люди ищут чего-то новенького.
Рыцарь плаща и кинжала не очень подходящая личность для интересного времяпрепровождения. — Она умолкла. Губы снова стали беззвучно шевелиться, подсчитывая доходы и расходы.
Я знал Бонда, потому что читал книги Флеминга, — да, да, настоящие книги, сделанные из бумаги. Ну, по крайней мере, четыре-пять романов. Бонд принадлежал к евро-американской мифологической традиции, вроде Тарзана или Джонни Карсона.
Жаль, что у Лайлы не нашлось его модика: он помог бы мне понять ход мыслей убийцы. Я потряс головой: снова что-то не давало покоя, словно щекотало мозг…
Выходя из модишопа Лайлы, я невольно бросил взгляд на голографическую рекламу рядом с витриной ее лавочки. Невозможно просто пройти мимо — экран заполняла восьмифутовая ХОНИ ПИЛАР. Она была абсолютно обнаженной: для такой женщины это самый естественный способ показываться на людях. Она скользила изящными нежными руками по самому сексуальному телу в мире. Гигантская Хони Пилар совсем как девочка потрясла головой, чтобы убрать пряди золотистых волос с прозрачных зеленых глаз, и пристально посмотрела на меня. Провела влажным розовым языком по неестественно пухлым, словно набухшим от страсти, губам.
Забыв обо всем на свете, я застыл на месте, задрав голову. На такую реакцию и рассчитана голопорнуха, и все шло как по маслу. Какая-то часть моего мозга сознавала, что другие мужчины и женщины тоже остановились, выбросив дела из головы, и не отрывают взгляд от экрана. И тут Хони заговорила. Ее голос, чью магию электроника многократно усилила, чтобы заставить дрожать в лихорадке страсти мое и так уже томимое желанием тело, воскресил все тайные мечты подростка, казалось, давным-давно забытые. Во рту пересохло, сердце колотилось как бешеное.
Голограмма рекламировала новый модик Хони, тот самый, который предложила мне обновить Чирига. Если я куплю его для Ясмин…
«Мой модик далеко-далеко…» — выдохнула Хони Пилар ласкающе-мягким голосом, а тем временем ее руки медленно скользили по упругим яблокам великолепных грудей…
«Мой модик уплыл за моря». — Она сжала соски, ущипнула их, пальцы опустились ниже, коснулись нежной кожи на склонах грудей и продолжали свой путь по телу…
«Вот кто-то ласкает мой модик», — доверительно сообщила она, и огненно-красные ногти коснулись гладкого живота, все еще не насытившись, все еще путешествуя в поисках центра наслаждения…
«Счастливец ласкает меня!» — Ее глаза полузакрыты в экстазе; слова перешли в мучительно-сладкий стон — мольбу о том, чтобы испытанное удовольствие повторилось, повторилось снова и снова… В миг, когда ее руки наконец-то нашли желанную цель, исчезнув между золотистых загорелых ляжек, она умоляла меня подарить ей счастье любви.
Изображение медленно погасло, затем энергичный женский голос перекрыл сообщавшиеся подробности о производителе и стоимости модика:
«Вы еще не испробовали личностные модули-стимуляторы? Вы все еще смотрите голопорнуху? Давайте прямо: если использовать резинку — все равно что целовать сестру, то смотреть голопорнуху — все равно что целовать изображение сестры! Зачем разглядывать картинку Хони Пилар, если, купив ее новый модик, можно затрахать до полусмерти живую богиню любви, и делать это снова и снова, пока есть желание! Смелее! Подарите своей подружке или дружку новый модик Хони Пилар уже сегодня! Модули-стимуляторы продаются только по ценам новинок».
Голос замолк; я перевел дыхание и вернулся к реальности. Другие прохожие, также освобожденные от чар рекламного ролика, неуверенно оглядываясь, разошлись по своим делам. Я зашагал по направлению к Улице. Сначала мои мысли целиком поглотила Хони Пилар, потом модик, который, как только выдастся возможность, обязательно подарю Ясмин (повод найдется, а если нет, я его придумаю!). Наконец принялся размышлять о том, что давно уже не давало мне покоя. Эта мысль впервые посетила меня во время разговора с Оккингом об убийстве в Чиригином клубе; сегодня я снова вернулся к этому.