Мариона. Планета счастливых женщин
Шрифт:
— Со мной никогда ничего подобного не случалось. Мне было очень хорошо — с тобой. Обними меня, давай сейчас просто полежим вместе.
Я успела немного подремать в его объятиях, а потом начала прислушиваться к едва различимому шепоту мужчины, наверно, Гордас думал, что я уже сплю.
— Соня… У меня в голове опять получилась песня. Я ее скажу тихо-тихо, чтобы не забыть. Это про тебя, мне непременно нужно запомнить и записать.
Дитя Земли, зачем ты рождена?
Зачем тебя увидел я однажды?
Гортань моя тобой опалена,
Я пью тебя до дна, до дна, до дна…
На небесах такой не знают жажды.
Безумец, раб… Я болен и пленен,
Пленен тобой, звезда и наказанье
За этих пальцев легкое касанье,
За мирром напоенное дыханье
Я отдал все — и я вознагражден. (с)
— Звучит как молитва. Это все мне, да? Красиво и грустно…
— Разве ты не спишь?
— Нет.
Я перевернулась на другой бок и взяла его лицо в свои ладони. О, как же это…
— Гордас, твои волосы совсем черные! Обалдеть!
— Тебе… больше не нравятся?
— Ты будешь нравиться мне даже без единого волоса на голове, но я не представляла, что изменения могут происходить настолько быстро.
— Я меняюсь. Я становлюсь мужчиной.
— Гордас — ты самый лучший, самый настоящий мужчина. Какого бы цвета не были твои волосы, твои глаза и все прочие параметры… В конце-то концов, какие могут быть проверки — ты родился мужчиной!
— Только вернувшись с Маракха я смогу называться так и сравняюсь с отцом по статусу. Только тогда я смогу иметь свою женщину и собственный дом. И хочу, чтобы ты всегда была со мной, как сейчас.
Глава 32. Пробуждение
Наверно, Гордас ушел, когда я уснула. Конечно, у него режим — пробежка, тренировки, завтрак. Это мне можно валяться до обеда или нежиться под умелыми руками личного массажиста, ведь мне же некуда спешить. Хотя, надо бы составить список дел, еще раз уточнить у Рика насчет моей способности стать мамой. Пора подниматься и самой себе придумать какие-то дела!
— Ах… Лоут… ты здесь!
У двери за моей спиной стоял муж. На лбу ссадина, ниже на скуле тоже. Не могу понять выражение знакомых темно-зеленых глаз. Он смотрит на меня угрюмо и упорно молчит, значит, ждет пока я начну разговор.
— Лоут…
Муж перебил меня резким вопросом.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нор-мм-ально.
— Я рад.
Думаю, наше поведение странно выглядит со стороны. Вот вчерашняя реакция Гордаса вышла естественной, он был полон гнева и радости, сочувствия и восторга от встречи со мной. Лоут все эмоции держит внутри. Он похож на Доуха. Нет, еще глубже… еще темнее… Доух хотя бы ничего не скрывал, сразу раскрыл все карты. А вот мой супруг та еще «темная лошадка», у него столько скелетов в шкафу.
— Ты поранился? У тебя на лице… тут… надо позвать Рика и обработать ранки.
— Это не важно.
Тяжело пеервожу дыхание и пытаюсь нащупать нить диалога.
— Я могу спросить?
Лоут скрестил руки на груди, зловеще ухмыльнулся.
— Хочешь знать, чем все закончилось на берегу? Нужны подробности или достаточно финала? Можешь быть спокойна, начался шторм и тело унесло волной.
— Ты е-его убил? — сама не знаю, что за чувства сейчас обуревали душу — облегчение, жалость, страх…
— Надеюсь, что так. Вижу, ты опечалена… мейла.
— Я думала, Доуха арестуют, будут судить. Но то, что случилось — это… как-то по звериному, не находишь? Так не решают вопросы в цивилизованном обществе. Особенно такие серьезные.
Голос мужа понизился до свистящего шепота, в сузившихся глазах загорелись зловещие огоньки.
— А как назвать общество, в котором человек забирается в чужой дом, похищает чужую женщину, насилует ее, удерживает против ее желания?! Или тебе понравился сценарий?
Лоут бесшумно подошел к моей постели и присел на край, не сводя с меня пристального взгляда. Я инстинктивно отодвинулась, поджав колени к груди. Кажется, Лоут сейчас был очень зол и едва скрывал свое состояние. И вся причина во мне. Значит, нужно постараться ему объяснить.
— Кажется, я тебя понимаю… да… Я могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Мне жаль, что все так случилось. Мне безумно жаль, Лоут! Но, что бы ты там себе не напридумывал, разве я виновата? В чем ты можешь упрекнуть меня? Что я сделала? Знаешь, Лоут, я все больше убеждаюсь, что в вашем мире — я всего лишь маленькая зверушка в западне. Я ничего не вправе решать сама. Впрочем, как и каждый на этой земле.
Сначала вынужденное замужество, это волнение и необоснованая спешка, потом только все наладилось — меня схватили за шкирку, словно котенка и утащили ради собственных развлечений. Теперь у тебя какие-то претензии… Послушай, мы все тут как крысы в лабиринте, разве ты еще не понял сам? От нас почти ничего не зависит.
Если бы я могла, я бы жила себе тихо, спокойно в скромном домике, я бы хотела видеть тебя в гостях… И не надо никаких роботов, никаких нарядов. Я пекла бы пирог на выходные, мы гуляли бы по вечерам у реки, слушали шум воды, наблюдали как она скачет по камушкам. Все было бы совсем по-другому. Но не так тревожно, постоянно под каким-то гнетом, в предчувствии скорой беды.
Лоут потер ладонью смуглый лоб, зажмурился, чуть приподняв верхнюю губу в недобрпой гримасе.
— Прости. Соня, прости, я вторые сутки на ногах, я не спал. А потом я увидел тебя. Ты мирно посапывала у него на коленях, будто утомившись от любви.
Его голос вдруг сорвался на крик.
— Ты не понимаешь!!! Я не смог бы делить тебя с ним, Соня!
Он закрыл лицо руками и глухо застонал, словно пытаясь справиться с мучительной болью.
— …С ним бы не смог.
— Лоут, что ты! Я бы на это не пошла … нет… я бы с вами так не поступила.