Шрифт:
Глава 1: эпизод 1
Козел опаздывал уже на целых пятнадцать минут, когда я получила от него эсэмэску. Ничего нового: в пробке. Поперся в центр города на машине, кредит по которой погасил с моей карты. После того, как мы с ним расстались. Официально. Уже неделю как.
Я отбивала ложкой такт по краю пластикового стола кофейни, отчего мысли получались рваными. Зато твердыми, как алмаз. Лучше бы я приставила его к глазу, чтобы разглядеть у гладко выбритого Толика козлиную бородку. Пять лет назад. Если к ним приплюсовать
После двух месяцев скандала я получила от Козла заверение в том, что он не вор, это я просто по доброте душевной дала ему беспроцентный кредит. Почти год он делал выплаты нечасто и негусто, но я ничего не могла с этим поделать. Хоть так, чем просто помахать деньжатам платочком и утереть им слезки. А вот по нынешней осени мне предложили считать лишь цыплят, но не потом и кровью заработанные тугрики. Кризис. Ты же понимаешь..
Ага, если только кризис жанра! Оставшиеся восемьдесят тысяч я не собиралась ему прощать. Особенно сейчас, когда потратила почти все сбережения. Вот у меня точно кризис. Интерьерные куклы по правильной цене никому не нужны. Хотя, какая цена правильная… Сто баксов, двести? За миллионы часов работы. Про тысячи, как платят людям на Западе, я могла лишь мечтать.
Через обещанные пятнадцать минут Козел не пришел. Выходило динамо чистой воды.
Можно даже не гадать на кофейной гуще. Кофе допит. Чужие обнимашки подсмотрены. Пришло время смело распрощаться с деньгами, которые я потребовала принести наличкой в полном объеме. Я собиралась тут же купить евро. Что ж… Хотя бы не придется покупать Козлу кофе!
Вдруг пришла эсэмэска. "Припарковался за Катькиным садиком. Иду." Я даже перечитала ее трижды, чтобы удостовериться, что это не глюк. Идет. С деньгами. Однако тут я ошиблась. Когда Толик протянул под столом конверт, мне сразу не понравилась его толщина. Недоставало шестидесяти тысяч. Двадцать тысяч он положил тысячными купюрами. Козел!
— Послушай, Верка. Я же сказал, что с деньгами полная жопа. Наскреб, что мог. Глаза такие честные, аж тошнит. Год его не видела. Бороденку отрастил. Козлиную.
— Ну ты же уезжаешь все равно. Вернешься, если, конечно, вернешься из своей Чехии, — Толик совсем гаденько усмехнулся. — Все отдам. Ты же меня знаешь…
О, да… Слишком хорошо! А вот ты откуда знаешь про мой отъезд? Откуда?
— Чего так смотришь? Ленка еще сказала, что у тебя и с личным порядок. Я и не сомневался, что тебя не по группе В контакте нашли.
Ленка — моя подруга. С этой минуты — бывшая.
— А вообще поздравляю. Работа, как ты мечтала. Помню, как ты локти грызла, что тебя не пригласили на Невский Пятачок…
Что ты помнишь, Козел! Я просто сказала после посещения музея, что жизнь бы отдала, чтобы участвовать в создании подобного! Фигуры как живые, декорации, точно зимой на берегу Невы стоишь, немецкий блиндаж, хоть сейчас фильм снимай! Да павильоны "Гарри Поттера" отдыхают по местной кропотливости работы. Наши мастера рулят! И я тоже ничего, с руками родилась… Из нужного места.
— Твои ж куклы тоже почти что живые…
Зубы заговаривает, Козел! Куклы мои вдруг ему нравиться начали.
— Там будет музей вампиров, — отчеканила я. — Мои куклы должны выглядеть мертвыми.
Я теперь вхожу в число художников, занимающихся оформлением интерактивного пространства в каком-то старинном чешском поместье. Точно не знаю где. Меня встретят в аэропорту Праги. Завтра. А у меня еще не до конца собраны вещи. Хорошо упакованы только куклы. Те, что я сделала для инсценировки, которой в музее хотят встречать гостей.
Подробностей мало. Мой случайный знакомый, Ян Кржижановский, подписавший меня на это дело, сказал, что все узнаю на месте. Я согласилась, не подписав никаких бумаг. Выбора жизнь мне не оставила — в Питере мой собственный бизнес на ладан дышит, работу по специальности мне не предлагают, на пятнадцать штук в колл-центр идите сами.
Сами посудите, что мы имеем на последний день в Питере — зимний дождь. А чего не имеем — денег.
Должник хорошо устроился, потому что моя лучшая подруга — безмозглая курица!
— Лена, ты дура?! — начала орать я в трубку, едва хлопнула дверью кофейни.
Телефон дрожал в правой руке такой же мелкой дрожью, что и зонтик в другой. Сумка на локте нещадно била по бедру. Куда я так спешила? Да кто ж меня поймет. Никак навстречу судьбе!
— Ну ты, морковка! — проворчала Ленка. — Ты бы видела его рожу, когда я рассказала про Яна. Давно надо было надавать по рогам этому козлу!
Да, да… А тебе по башке, чтобы мозги на место встали, если они вообще у тебя имеются!
— Он зажал штуку баксов! Вот что ты наделала!
Упс… Что, сдулась, идиотка?! И ей я еще оставляю на полгода квартиру. Идиотка… Теперь уже я. Но другого жильца искать некогда. Завтра самолет.
— Считай, что откупилась… — засвистело в трубке или это просто у меня вывернуло зонтик.
Спица выгнулась… Одной рукой я не могла вставить ее обратно. Сумела только натянуть на шапку капюшон пуховика. Ненавижу дождь. Ненавижу декабрь. В Питере!
— С этого дня у тебя все будет пучком! — продолжала трещать Ленка в прямом и переносном смысле. — Ян классный. Я уверена, что классный. Чех не может быть другим…
— Пан Кржижановский поляк.
Я зажала телефон между ухом и пуховиком и попыталась справиться с зонтом.
— Но живет ведь в Чехии, а там пиво, вкусное пиво… И на Рождество у них подают карасей, да? Ой, лещей… Нет, окуней. Точно окуней!
"Дур подают! Жареных!" — орал мой внутренний голос, пока я тянула на себя зонт. Спица сломалась. Я со злостью тряхнула зонтом. Получила в лицо кучу брызг. Подняла руку, чтобы утереться. И бах… Телефон выскочил из капюшона. Крах… По стеклу расползлась белая паутина.