Марионетка для вампира
Шрифт:
— А как вы встретились с Карличеком?
Вопрос вырвался сам. Я не стремилась уличить барона во лжи. Даже если он подумал обратное.
— Верочка, это другая история, — в голосе не слышалось злости. Только усталость.
— У нас будет все время до августа, чтобы поговорить об этом, а пока… Давай вернемся туда, где мы в безопасности. Ты готова уехать?
Я спрыгнула с кровати и подошла к окну. Пока только сумерки. Можно успеть доехать до темноты, если…
— Петер, давайте сделаем перевязку здесь. В особняке нет ни горячей
Я начала говорить, еще не до конца повернувшись к кровати. Барон уже сидел. Одна штанина задралась, но нижние пуговицы рубашки, чужой, потому что клетчатой, уже были застегнуты. Видимо, чтобы скрыть от меня часть повязки с запекшейся или уже со свежей кровью.
— Сейчас еще побриться попросишь… — усмехнулся барон.
Пришлось улыбнуться. Ладонь зачесалась. Видимо, минуя мозг, она все же ощутила утром колкость щеки барона.
— Не думаю, что в госпиталях все поголовно брились…
— Но при этом думаешь, что все мылись? — не унимался раненый.
— Ну как иначе я смогу дать вам чистую одежду…
— Я сам возьму ее, Вера, — барон понизил голос: — Мне раньше следовало показать шрамы, те, что ниже шеи, чтобы ты сразу отмела эту дурацкую выдумку с бритвой. Но сейчас… Я не хочу, чтобы ты их видела. Хотя бы при ярком свете.
— Здесь нет яркого света, — зачем-то настаивала я.
— Он есть в ванной комнате.
Барон поднялся и, дотянувшись до задней спинки кровати, сделал первый шаг. Я поморщилась, будто меня саму пронзила боль, хотя его лицо оставалось спокойным.
— Петер, если вы считаете меня женой…
Он обернулся, и я чуть не подавилась последним словом.
— Именно поэтому я не позволю тебе войти. Неужели не понимаешь… Существуют границы, за которыми прячется отвращение.
— Я дам вам чистое белье.
Я раскрыла вместительный чемодан и достала все, кроме пиджака. Даже жилетку. Парку я сразу швырнула на кровать.
— И все же воспользуйтесь горячей водой, — сказала я тихо, протягивая барону одежду.
— Я понял, Вера. Не надо повторять дважды прописные истины. Я воевал почти как простой солдат, но воспитание у меня осталось аристократическим.
Я поджала губы и отступила к кровати. У меня видок был совсем не аристократический. Особенно в чужой одежде!
— Я тоже пойду переоденусь. И волосы заодно расчешу.
Барон не улыбнулся.
— Нет. Ты не выйдешь из комнаты без меня. Так будет лучше. Для нас обоих. Я не заставлю тебя долго ждать.
Барон действительно оказался скор. Как только до моего слуха перестал доноситься шум льющейся воды, я подошла к закрытой двери и снова предложила барону свою помощь.
— Вера, мне вскоре понадобится твоя помощь, — донесся из-за двери хриплый рык, — но не сейчас.
Я присела на край стула и нацедила в чашку оставшийся в чайнике чай. Без барона я не уйду, и без своих документов — тоже.
— Так лучше?
Если бы барон не держался за стену, я бы забыла, что он ранен. Побрился, зачесал влажные волосы. Совсем седой, но седина ему даже идет. Придает солидности, что ли…
— Даже если вам не холодно, наденьте куртку. Для отвода глаз.
Барон подчинился. Даже позволил помочь попасть руками в рукава. Теперь шапка. На нее барон покосился слишком уж недовольно.
— Я не буду сбивать с ваших мокрых волос сосульки! — взвизгнула я.
Он надел меховую шапку. Это больше не Милан и даже не Петер. Это вообще непонятно кто. И я улыбнулась.
— Закрой чемодан, но не смей тащить его сама. Ты женщина и ты баронесса. Вот возьми!
Барон протянул мне ключи от Мерседеса. Я сунула их в карман, шагнула к двери и только тогда сообразила подставить барону локоть. Он шел медленно, но совсем на меня не наваливался. У лестницы я остановилась и позвала хозяйку. Она прибежала снизу почти сразу и в недоумении уставилась на нас.
— Вы собрали мой чемодан? — рубанула я с плеча и разозлилась на растерянный вид пани Дарины. — Я же просила! Принесите его в машину. Как и чемодан моего мужа…
В этот момент хватка на моем локте усилилась, но я не скосила на барона глаз.
— И мой рюкзак, пожалуйста. И… — Я решила попытать счастье. — Я хочу забрать марионетку. Принесите ее тоже.
Удача! Хоть в чем-то она мне сопутствует — пани Дарина снова кивнула!
Я помогла Петеру спустить ногу на первую ступеньку лестницы. Он останавливался отдышаться аж целых три раза, но крыльцо преодолел за один заход. Явно большой силой воли. Потому что на пассажирское сиденье барон рухнул и тут же прижал руку к груди. Куртка толстая. Крови не увидеть.
— Вера, ты настоящая художница?
Я сразу ответила, что в куртке, которая нашлась на вешалке внизу, ничего нет. Но в рюкзаке есть и бумага, и карандаш. Барон опустил глаза. Я отвела свои: будет тяжело в этом седом скрюченном старике разглядеть сильного мужчину. А именно от моей проницательности зависит наше общее семейное счастье. Я не актриса. Полгода играть не смогу. Надо искать и находить в муже положительные качества. Надо!
— Пани Вера!
Я отошла от барона и открыла багажник, чтобы пан Лукаш положил туда оба чемодана. Пани Дарина несла коробку, увенчанную рюкзаком. Я схватила рюкзак и с просьбой проверить наличие всех документов передала барону, а сама, опустив коробку на заднее сиденье, стала ощупывать марионетку.
— Верочка!
Я подняла глаза: барон, к счастью, не обернулся, и я поспешила подойти к пассажирскому сиденью.
— Что-то с документами? — нагнулась я к лицу барона, чтобы Петер расслышал мой шепот.
— С ними порядок, — шепнул он в ответ. — Со мной непорядок…
— Рана? — всполошилась я и хотела выпрямиться, но барон удержал меня за локоть.
— Ревность. Можно не так открыто ощупывать марионетку…
— Да ну вас к черту! — выругалась я и вырвалась из цепких пальцев.