Шрифт:
Глава 1. Графская кровь
– Мадам, проснитесь… – Меня старательно трясли за плечо.
Проклятые рефлексы сработали быстрее, чем я успела по-настоящему проснуться, и ладонь в белоснежной перчатке вывернулась под неестественным углом.
– Мадам, ваша остановка через несколько минут, – слегка сбивчиво сказал стюард. Вот это выдержка. Кто другой уже вопил бы благим матом.
Я отпустила его руку и с трудом приняла вертикальное положение. Меня слегка покачивало в такт плавному ходу поезда.
– Как давно мы покинули Бьёрсгард? – прокаркала
– Больше суток назад, мадам. Мы прибываем в Валенсир. Сейчас будет маленькая станция. Это конечная точка вашего путешествия на "Алой стреле".
– Валенсир, значит, – кивнула я и подняла бежевую штору. В окно тут же ворвалось нечто ярко-голубое в обрамлении смазанного зеленого. После серости родного города и приговоренной в одиночестве бутылочки белого вина это было почти больно. Но тут поезд начал сбавлять скорость и наконец бесшумно остановился. Голубое и зеленое сразу стали четкими. Это были безоблачное небо и покрытые листвой деревья. И никакого снега!
– Я провожу вас. – Стюард взялся за чемодан, который так и простоял у двери с момента посадки. И вот я уже спускаюсь с маленькой лесенки, и последний вагон "Алой стрелы" исчезает за зыбкой стеной знойного марева.
Прямо у края узкой железнодорожной платформы колыхались маковки сочных трав, а вокруг, куда хватало взгляда, царило безудержное лето. Небесная лазурь в редких клочках облаков раскинулась над бескрайним цветочным морем. Пестрые заплатки виноградников и садов нежились в объятиях изумрудных холмов, а на горизонте серебрились невысокие остроконечные горы. Над головой ярко блистало солнце и кувыркались сумасшедшие ласточки. Припекало. Так вот какой ты, Валенсир… Край вечного лета и трудолюбивых аграриев.
– Эх, хорошо! – Я набрала полную грудь теплого ароматного воздуха, размахнулась и закинула шубку в траву. Ну и боги с ней! Захочу – куплю новую! А сейчас забудем про зиму! Птички ж поют, солнышко светит… Лепота!
Пока сюжет меня устраивал. После вечных холода и сырости Бьёрсгарда мне нужно было окунуться в лето. И не важно, как скоро я найду или не найду некроманта по имени Антрацитовый Паук. Главное, что теперь я свободна в выборе, куда пойти и что делать. Я зажмурилась от удовольствия и так увлеклась обдумыванием перспектив, что позволила врагу подкрасться с незащищенного тыла.
– М-ме-э!!!
Удар пришелся под мягкое место, да такой, что я едва не скатилась вниз с пологого холма.
– Мать твою! – Я медленно обернулась. Белая коза с единственным черным пятнышком между рогами подозрительно косилась на меня фиолетовым глазом и меланхолично жевала пучок травы с одиноким цветком. Серебряный колокольчик на ошейнике мелодично позвякивал в такт, а где-то в густой в траве терялся обрывок веревки.
– М-ме-э!!! – повторила животина. – Ме-э!
– Сама такая! – фыркнула я.
– Ме-э?! – возмутилась рогатая и перестала жевать.
– Чернушка-а! – донеслось снизу, и мы с козой повернули головы на голос.
Сначала из травы появилась блестящая лысина, а затем и мелкий смуглый тип жуликоватой наружности с большим мешком за спиной. Я преступную предрасположенность такого брата за версту чуяла.
– А, вот ты где, сволочуга рогатая! Да мне эта карга Пепита еще доплатить за тебя должна… – Заметив меня, местный жулик дал задний ход и едва не рухнул назад под тяжестью мешка. – Иди сюда, хорошая козочка.
Коза тем временем правильно оценила ситуацию и дунула вниз по холму, позвякивая колокольчиком и сбивая веревкой цветочные головки.
– А, чтоб тебя! – Жулик убедился, что заработок сбежал и уперся сальным взглядом в мои голые колени. На лице со следами недавних побоев расплылась щербатая ухмылка. – Ты это, новенькая, что ли? Как насчет осчастливить милого меня? – Он поиграл кустистыми бровями. – Из-за тебя я только что лишился приличного барыша! Так что покажи-ка, чего у тебя под платьицем, и дядя Гаспар подумает…
Я уложила дядю Гаспара с одного удара в ухо. Благо длина платья была такова, что оно никак не мешало размаху ног. На этом я решила двигаться дальше. Подняла ручку чемодана и спустилась вниз по холму, подножие которого поросло густым мелколесьем. Колеса то и дело застревали в траве и свежих кротовых кочках. Могли бы и лестницу какую-никакую соорудить или хотя бы ступени организовать. Ведь имелась же где-нибудь поблизости станция?
Я с трудом продралась сквозь кусты и почти вылетела на широкую и пыльную грунтовую дорогу. И прямо под копыта гнедой лошади, которая так шарахнулась от меня, что едва не сбросила приснувшего в седле парня. Тот огрел животину плеткой, даже не просыпаясь, и, прибавив ходу, скрылся за поворотом. Я размахала рукой пыльный след, откашлялась и побрела следом. А там оказался двухэтажный каменный дом, скорее всего, та самая железнодорожная станция. С одного бока к ней лепился навес откуда припахивало навозом, с другого сидели две сморщенные смуглые бабки в кружевных платочках с чем-то на продажу. Больше вокруг не было ни души. При виде меня местные жительницы треснулись платочками и зашушукались, не слишком заботясь, что я их услышу.
– Срамотища-то какая, тьфу! Совсем девка бесстыжая! Рази ж можно так ноги выставлять? А каблуки-то, каблуки, еле ноги по земле волочить!
Я посмотрела свое платье. Ну, короткое, ну мини. И на утепленные дизайнерские сапожки на шпильке. Очень даже в духе бьёрсгардской моды, но в здешний колорит я, конечно, не вписывалась. Ну это пока. Вот доберусь в какое-нибудь менее сельское местечко, так сразу же и отправлюсь по магазинам. Сливаться с местностью.
– В графском борделе в Овьерро, храните нас Святые, говорят, опять девка померла. Видать, очередную себе из столицы-то и заказали. Вишь, приперлась!
– И вам здрасьте, – улыбнулась я и пристроила чемодан рядом со старыми сплетницами.
– Здравствуй, милая, – расплылась в улыбке одна.
– Яблочки, мандаринки, орешки, – забубнила другая, любовно поправляя товар, разложенный на низком столике поверх чистой тряпицы.
– Да нет, спасибо, – отказалась я поддерживать местный малый бизнес. – Далеко ли до ближайшего населенного пункта? Ну, чтоб народу побольше и с некромантом.
Бабки переглянулись и синхронно осенили себя обережными знаками.