Марионетка. Отрежь меня!
Шрифт:
Быстро избавляюсь от одежды под пристальным взглядом, на лице Снежаны застыла мечтательная улыбка. Мой «приятель» давно в боевой готовности и рад такому вниманию.
Устраиваюсь между стройных ножек, и, оттянув край трусиков, аккуратно вхожу в нее. Я предельно осторожен. Она сладко стонет от каждого движения, прикрывает глаза и кусает губы. Доставлять ей удовольствие невероятно приятно… Снег сильнее обхватывает ногами мой торс, извивается подо мной и тут же выгибается дугой от нахлынувшего оргазма. Целую ее, когда блаженные стоны готовы сорваться на крик. Делаю еще
Ложусь на подушку, утягивая за собой жену. Она растягивается на моей груди. Молчим какое-то время, пока пытаемся справиться со сбившимся дыханием.
Первой заговорила Снег.
— Я… э… — она смотрит на меня.
— Что? — провожу рукой по ее волосам.
— Не знаю, надо ли это обсуждать… Тем более: мы близки, как раньше…
— О чем ты? — не понял, к чему клонит.
— О прощении… если ждешь этих слов…
— Я прощён? — облегченно выдыхаю.
— Да. Только не причиняй боль… больше не вынесу мучений…
— Снег… — сжимаю ее в объятиях. — Обещаю: никогда не сделаю больно. Веришь?
— Верю, — твердо произнесла она и все сомнения отпали.
Засыпали счастливыми и довольными. Между нами не осталось преград. Лишь благодаря всепоглощающей любви моей девочки и мудрости не по годам.
…Две недели спустя, мы приехали на первое УЗИ. Наконец, увидим малыша, узнаем, все ли с ним в порядке.
Громкое сердцебиение разнеслось в стенах кабинета… От этого звука чуть не прослезился, зная, что оно принадлежит нашему ребенку. Он такой еще крохотный… сокровище… маленькое чудо…
— Самир, — Снег протянула руку, по щекам текли слезы радости. Я подошел, крепко сжимая ее ладонь.
— Плод развивается согласно сроку, соответствует двенадцати-тринадцати неделям, — подытожила Тамара Игоревна. — И уже виден пол. Хотите знать?
— Мальчик, — уверенно сказала жена.
— Материнское чутье — лучше всякой диагностики.
Глава 46. Неописуемое счастье.
46.1.Снежана
Это неописуемое счастье — слышать, как бьется маленькое, и уже такое сильное, сердечко нашего малыша. Знать, что он развивается без патологий, а беременность, в целом, протекает без проблем и самочувствие не вызывает опасений — из области запредельных эмоций. Ведь для меня все происходящее напоминает настоящее чудо — до сих пор не верится, что мой организм способен нормально вынашивать.
Каждый новый день приближает встречу с сыном.
Самир этого не говорил, но вижу, насколько он доволен новостью о мальчике. И продолжает разглядывать снимок с УЗИ, как будто тот вдруг изменится.
— Дай посмотреть, — пытаюсь забрать, когда присаживаюсь на подлокотник кресла, в котором он расположился.
— Нет, не налюбуюсь им, — отвечает муж. — Когда он начнет шевелиться?
— Не знаю, скоро, — пожимаю плечами, трогая свой животик. — Я ощущаю его и сейчас… легкие плавающие движения…
— Снег, ты делаешь меня безумно счастливым, — тянет на
— А ты… м…
Договорить не успела. Самир заткнул рот страстным долгим поцелуем, заставляя отвечать со всей отдачей легким нажатием пальцами на лицо.
Но кое-что хотела спросить… Почему вдруг свекор изменился? Что произошло, раз он резко подобрел? Нас окружало столько негатива, и теперь постоянно с опаской ко всему отношусь. Не то что бы жду очередного удара или подвоха — нет, точно нет… Хотя, не скрою, где-то внутренне продолжаю напрягаться…
Родители уехали и можно спокойно обсудить всё.
— Самир… — отрываюсь от его губ.
— Ну, нет… — досадно вздыхает. — Мне мало.
— Подожди, — останавливаю, устраиваясь удобнее на коленях мужа.
— Понятно. Задумала что-то. Выкладывай.
— Ты сказал: тот инцидент исчерпан, когда я сорвалась… и все-таки… С чего твой отец так быстро поменял свое мнение?
— Говоря о нем, нельзя не вспомнить о брате… Уверена, что хочешь знать о Саиде?
«Нет, но просто быть в курсе — не помешает» — думаю про себя. Тот факт, что он в клинике — не успокаивает. Этой информации недостаточно. Должен быть результат.
Киваю.
— Ладно. Тогда слушай, — Самир собирается с мыслями. — Отвечаю на первый вопрос: отец ведет себя иначе, потому что, наконец, осознал, как был неправ в своих суждениях, когда думал, что ты сама провоцировала Саида, а потом оговорила, желая настроить меня против семьи.
— Что?! — возмущаюсь.
— Брату отец всегда доверял, как самому себе — и я не удивлен, что все сложилось именно так. Ты новый член семьи, вдобавок, не сразу стала мусульманкой. Ему этого хватило, чтобы сделать поспешные выводы… О моих чувствах он думал меньше всего…
— Допустим… И как тогда отец понял, где правда? — уточняю.
— Со слов отца, Саид признался и раскаялся во всем… — муж вздыхает. И явно не договаривает.
— Признался? — переспрашиваю.
— Столько мерзости я никогда не слышал… повторять дословно не стану…
— Что ты хочешь этим сказать? — все-таки настаиваю. О чем Саид мог говорить?
— Снег, не надо тебе знать… — он откидывается на спинку кресла.
— Посмотри на меня, — обнимаю его лицо ладонями. — О какой мерзости идет речь?
— Талия… беременна… — резко замолкает.
— Ну, и? Это не новость. В чем мерзость? — поторапливаю. Сама вспоминаю разговор с Марией, будто Саид измывался над Талией и далеко не ясно, что кроется за этим.
— Представлял на месте жены: то ли тебя, то ли Джамилу… ночи напролет требовал от нее супружеский долг…
«Так вот почему свекровь рассказала, как Талия жаловалась…» — причем в ее повествовании это звучало странно.
— После таких заявлений, у отца не осталось сомнений в помутнении рассудка у брата, — дополнил Самир, видя мою растерянность. — Поэтому родители приезжали. Отец чувствовал вину перед нами, в особенности перед тобой… И, конечно, хотел сохранить покой в семье. Главное — вовремя осознать и исправить ошибку.