Марионетки судьбы
Шрифт:
Публику как водой смыло. Все тут же заспешили по своим делам. На месте остались только Рошина, обнявший ее мужчина, Лариса Панко, Глеб Светлов и два патрульных милиционера.
– Так, что здесь у нас происходит? – задал вопрос один из хранителей порядка.
Мужчина, обнимающий Рошину, еще раз поцеловал ее в губы, закатил глаза и произнес страдальческим голосом, – Тося, это моя любовь и мама нашей чудной малышки. Товарищи милиционеры, пожалуйста, образумьте ее и верните ребенку мать!
– Гражданочка, вы знаете этого мужчину?
Милиционер
– Да, я знаю его, это Георгий, но…
– Прекрасно! Вы подтверждаете, что вы знакомы. Вы согласны пойти с ним, и заняться вашим ребенком?
– Но я не мать его ребенка! Мы просто с ним знакомы! И у него и детей-то нет!
– Танечка, любовь моя, пойдем домой. Там тебе станет лучше, ты все вспомнишь и станешь, как прежде, заботится о нашей славной малышке и твоем любимом бегемотике, – с чувством произнес Георгий, хлопнул себя по животу и еще раз поцеловал Рошину.
– Да отстань ты от меня!
Татьяна наконец обрела равновесие. Но Георгий продолжал держать ее ладонь в своей.
– Гражданочка, я вас вынужден задержать до выяснения обстоятельств. В прочем, как и вас, гражданин Георгий. Пройдемте со мной, – безликим тоном произнес патрульный и указал на припаркованную рядом милицейскую машину.
– Но, позвольте, куда вы их уводите? Это моя невеста.
– Молодой человек, вы свидетель происшествия? – милиционер уткнул свой огромный палец в грудь Глеба так, что тот даже попятился.
– Нет, я не свидетель, я жених! И никакого происшествия не было!
– Вот и прекрасно! Если вы не свидетель, тогда идите своей дорогой.
– С удовольствием пойду с вами! – воскликнут Георгий, обхватил за талию Рошину и уверенно направился в сторону милицейской машины, – я верю, вы спасёте нашу семью!
Он открыл дверь, помог Татьяне сесть на заднее сиденье автомобиля, а потом и сам туда забрался.
– Мы можем ехать! – крикнул он, – правда восторжествует!
Милиционеры также погрузились в машину и уехали.
– Но как же так, – только и смог произнести Глеб, недоуменно хлопая глазами и вороша волосы, – я ничего не понимаю.
– А что здесь понимать, – вступила в игру Лариса Панко, которая все это время поддерживала Глеба за локоток и нежно поглаживала по кисти руки.
– Здесь и так все понятно. Танечка, думается мне, имеет ребеночка от этого мужчины, а нам ничего не рассказала. Пойдем, тебе надо отдохнуть от такого стресса. Я поймаю такси.
Один из сотрудников Лазарева, под видом таксиста, вывернул из-за угла, а Лариса в этот момент призывно замахала рукой. Водитель ловко подрулил к обочине и остановился, поравнявшись с молодыми людьми. Девушка потянула Глеба за руку, и он безропотно сел в машину.
Когда такси уехало, от стены здания отделилась одинокая фигура. Мужчина медленно шел к своей машине и слегка покачивал головой.
– Вот это спектакль! Вот это экспромт! Какие таланты, – размышлял с довольной улыбкой Федоров. Он как раз вышел из театра, когда молодой человек, назвавшийся Георгием, подлетел к Рошиной.
А дальше Михаил замер и с восторгом смотрел на разворачивающееся перед ним представление. И надо сказать, если бы его сегодня не предупредил майор, то он был готов поверить, что действительно у Татьяны Рошиной и Георгия есть дочь, которую она бросила.
9
Было уже за полночь, московские улицы опустели, и только редкие машины проезжали мимо припаркованного у обочины на улице Тверской, ничем не приметного фургончика. Двое мужчин сидели внутри и следили за аппаратурой, которой был напичкан кузов.
– Как там у нас дела, как там наши голубки, воркуют? – Лазарев вошел в кузов фургончика и без шума закрыл дверь.
Один из сотрудников снял наушники и с довольным видом подмигнул Анатолию, – у них там полный порядок.
– Во дает эта Лариса! Вот это женщина! Она Светлова уже два раза успела выпотрошить, – мужчина сделал неприличный жест и засмеялся.
– Запись идет с того момента, как они вошли в квартиру, так что все зафиксировано. Сейчас они уснули, там все тихо.
– Ну и хорошо, продолжайте наблюдать, а я пойду дам команду отпустить Рошину из отделения милиции. Если вдруг она здесь появится, то ее ни в коем случае в квартиру пускать нельзя.
Анатолий вышел из фургончика и воспользовавшись телефоном-автоматом, связался с сотрудником, отвечающим за Рошину.
– Все, можете ее отпустить.
– Хорошо, отпускаем. Тут только Георгий спрашивает может ли он еще поизображать сожителя Татьяны и переспать с ней.
Из трубки донесся довольный смешок.
– Жора хорошо поработал сегодня, он что не устал? А Рошина что?
– О, у них тут все нормалек, она уже сама его целует и обнимает.
– Пусть делают что хотят. Жоре от меня спасибо, – Лазарев повесил трубку и направился к своей машине.
Анатолий вел машину по ночной Москве. Этот город никогда не спит, движется, сверкает огнями, гудит поливальными машинами, но никогда не спит. Мотор новенькой служебной "Победы" тихонько урчал. Опавшие листья вылетали из-под колес автомобиля и кружась, плавно опускались на землю, пахло осенью и хотелось скорее в тепло. По ночам уже морозило, и пожухлая, а местами все еще зеленая трава к утру покрывалась замысловатыми рисунками инея, но днем светило довольно теплое солнце.
Анатолий любил каждое время года по-своему, но только ранней осенью на него, время от времени, нападала легкая хандра, когда солнце на закате покрывало багряными оттенками все вокруг и сизые тени обволакивали щемящей грустью город. Тогда величавая красота танца ярко-разноцветных опадающих листьев, улетающие стаи птиц, как будто бегущие от неизбежности, навевали глубоко в душе запрятанные воспоминания, эмоции и желание убежать от себя и от захлестывающего, всепоглощающего чувства одиночества.