Мария Федоровна
Шрифт:
С 1875 по 1914 год в Россию эмигрировало две тысячи датчан; они селились, как правило, в ее западных губерниях, занимались сельским хозяйством, переработкой сельскохозяйственного сырья, торговлей сельскохозяйственными продуктами. Датские ветеринары и агрономы пользовались здесь хорошей репутацией. Были среди эмигрантов и телеграфисты, инженеры, фабриканты и коммерсанты.
Судя по довольно обширной литературе, вышедшей в России до революции, отечественные агрономы, ветеринары, экономисты и журналисты проявляли в начале века большой интерес к сельскому хозяйству в Дании, которое уже тогда превращалось в индустриализованную отрасль экономики, нацеленную преимущественно на экспорт. Накануне Первой мировой войны в датском сельском хозяйстве было занято 40 процентов населения, в промышленности и ремеслах — около 30 процентов.
Датчане, приезжавшие в те годы в Россию, высоко оценивали такие качества простого русского человека, как добродушие и гостеприимство. Так, известный датский балетмейстер А. Бурнонвиль, посетивший в те годы Россию, писал: «Мне нередко случалось находиться одному и в толпе и в уединенных местах, но ни разу я не видел со стороны простого народа проявлений грубости, а наоборот — добродушие, вежливость и отзывчивость, могущие служить примером и другим нациям».
В 1873 году цесаревич и цесаревна посетили Англию, где в те годы жила старшая сестра Марии Федоровны Александра или, как ее еще называли в семье, Аликс. В 1863 году Аликс вышла замуж за наследника английского престола Эдуарда (Берти), впоследствии ставшего английским королем Эдуардом VII.
С сестрой Александрой у Марии Федоровны на протяжении всей жизни были близкие доверительные отношения. Они часто переписывались, и эта переписка двух датских принцесс дошла до наших дней.
Мать Эдуарда, английская королева Виктория, находившаяся на престоле 60 лет, относилась к России и ко всему русскому недружелюбно. Цесаревич Александр Александрович и цесаревна Мария Федоровна почувствовали это во время своего пребывания в Англии. Неприязненные отношения к королеве Виктории сохранились у них на долгие годы.
Несмотря на свои антирусские настроения, королеве Виктории все-таки пришлось породниться с русским престолом. В 1874 году единственная дочь Александра II — великая княжна Мария Александровна вышла замуж за сына королевы Альфреда — будущего герцога Эдинбургского, который влюбился в княжну Марию. Свадьба состоялась в Санкт-Петербурге в январе 1874 года.
Мария Федоровна сопровождала цесаревича не только на балах и раутах, в поездках по святым местам, но и на военных парадах и даже на охоте. Когда же в силу обстоятельств приходилось все же расставаться, великий князь ежедневно писал жене подробнейшие письма. Особенно долгой была для них разлука в 1877–1878 годах, когда цесаревич находился на фронтах Русско-турецкой войны. В одном из своих писем он писал жене: «Моя милая душка Минни, в первый раз, что приходится писать тебе письмо в самый Новый год, я хочу обнять тебя только мысленно и пожелать от всей души нам обоим наше старое, милое, дорогое счастье, нового не нужно, а сохрани, Господи, нам то счастье, которым уже, благодаря Твоей великой милости, пользуемся более 11-ти лет. Вот что я желаю тебе и себе от души и уверен, что и ты большего счастья не желаешь, потому что его нет и не нужно».
В другом письме он восклицал: «Когда подумаешь, что через 8 дней будет уже полгода (!), что мы не виделись с тобой, просто не верится, чтобы это было возможно! Полгода! Да это полжизни!!!» Он интересовался воспитанием и поведением детей, давал жене советы. «Ты не в состоянии себе представить, какая пустота без тебя и какая тоска и тревога меня обуревает, когда мои мысли обращаются к тебе и к тому времени, какое я должна еще провести вдали от тебя! Временами меня охватывает отчаяние, и я брожу как неприкаянная душа!» — писала цесаревна 3 июня 1877 года великому князю Александру Александровичу.
1877–1878 годы — годы войны с Турцией за освобождение Болгарии — были тяжелыми для России.
«…Вчера нам пришлось пережить весьма волнующий момент, наблюдая за отъездом уланов, — писала Мария Федоровна мужу 4 августа 1877 года, — а сегодня отбывают гренадеры на лошадях… я не могла без слез смотреть на них, как они уезжали, думая о том, сколько же из них останется там и не вернется больше обратно?.. Мне выпало наблюдать много трогательных сцен: многие женщины подходили к обозу, где находились и отъезжающие, и обнимали их в последний раз. Я не могла видеть
Цесаревич был непосредственным участником Русско-турецкой войны и свидетелем всего того, что пришлось вынести его отцу, императору Александру И, русской армии и народу России, чтобы победить в этой нелегкой битве. Во время войны цесаревичу открылось многое, чего раньше он не мог видеть и знать. В своих письмах жене он резко критиковал Главный штаб армии и его главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (старшего) — «дядю Низи». Он считал, что затяжной характер войны объясняется неумением решать важнейшие и сложнейшие задачи при проведении военных операций. «Начало войны было столь блестяще, а теперь от одного несчастного дела под Плевной все так изменилось, и положительно ничего мы не можем сделать. Но я твердо уверен, что Господь поможет нам и не допустит неправде и лжи восторжествовать над правым и честным делом, за которое взялся Государь и с ним вся Россия. Это был бы слишком тяжелый удар по православному христианству и на долгое время, если не совсем, уничтожил бы весь славянский мир».
Особенно возмущала Александра Александровича плохая организация снабжения армии: «Интендантская часть отвратительная, и ничего не делается, чтобы поправить ее. Воровство и мошенничество страшное, и казну обкрадывают в огромных размерах…»
Скорбь в связи с тяжелыми потерями под Плевной, осознание бесполезной гибели тысяч русских солдат чувствуются во всех письмах цесаревича жене. Так, 5 сентября 1877 года он замечает: «…Невыносимо грустно и тяжело то, что мы опять потеряли такую массу людей, дорогой русской крови пролилось снова на этой ужасной турецкой земле!..» В письме от 6 сентября: «…До сих пор брали все прямо на штурм; от этого и была у нас эта страшная потеря, дошедшая за последнее время до ужасной цифры 16 000 человек убитыми и ранеными, а одних офицеров выбыло под Плевной до 300 человек». «Вернувшись, я нашла твою депешу, которую уже два дня ждала с большим нетерпением, — писала в ответном письме цесаревна 4 сентября. — Какие же огромные цифры понесенных нами жертв под Плевно. И все это опять напрасно! Как тяжело это осознавать, я плачу от отчаяния. Почему же не дождались подкрепления, а пожертвовали нашими мужественными и дорогими солдатами!»
11 сентября цесаревич просит жену: «Если ты хочешь мне сделать огромное удовольствие и если тебе это не слишком тяжело, не езди в театры, пока эта тяжкая кампания благополучно не кончится. Я уверен, что и Мама разделит мой взгляд и все найдут это приличным и более достойным для моей жены. Прости меня, что это пишу тебе, потому что уверен, что ты и без того этого не делала бы и что тебе и самой казалось это неприличным. Так ли это, или я ошибаюсь?..»
Находясь в Санкт-Петербурге, Мария Федоровна активно занималась делами Красного Креста. Она, как и императрица Мария Александровна, на протяжении всей дальнейшей жизни уделяла этому вопросу огромное внимание. «Теперь я вынуждена тебя оставить, — писала она мужу 3 июня 1877 года, — так как я должна принять одиннадцать сестер милосердия Святого Георгия, которые уезжают сегодня с санитарным поездом, носящим мое имя». «Вчера я ходила с Эжени на склад, где м-ль Радден в залах 8-го морского экипажа совершенно блестяще занимается активной благотворительной деятельностью, — писала цесаревна мужу 17 апреля 1877 года. — Приятно видеть, с каким интересом, старанием и усердием все работают. Эта нескончаемая работа людей разных профессий, приносящих различного рода дары на наши склады. Дамы занимаются кройкой и шитьем белья для раненых… Большое количество людей предлагают свои услуги».
24 апреля 1878 года указом Александра II Мария Федоровна была награждена знаком отличия Красного Креста первой степени за попечительство о раненых и больных воинах. В письме от 4 ноября 1877 года из болгарского села Брестовец цесаревич писал жене: «Вчера в 11 часов утра получил посланные тобой вещи для офицеров и солдат… Если будешь еще присылать, то, пожалуйста, побольше табаку и именно махорки; это главное удовольствие бедных солдат, и даже более удовольствие им делает махорка, чем чай, который они получают иногда от казны, а табак никогда… Одеяла, чулки, колпаки и проч. — все это хорошие вещи и нужны. Папиросы для офицеров тоже нужны, здесь трудно достать и дороги…»