Мария, княгиня Ростовская
Шрифт:
Гулко ухнуло сердце. Вестник. И Ратибор уже знал, угадал, какая это весть.
— Э-эй, люди русские! — всадник притормозил коней, тяжко поводивших боками, Слез, поправил подпругу, сам тяжело дыша. — Всё. Нету больше города Торжка.
Обозники обступили вестника, молча и страшно.
— Позавчера пал Торжок. Никого не пощадили поганые, сделали на месте славного града пусто.
Всадник отдышался, оглаживал коней.
— И хуже того весть. Татары бают, будто разбили они рать великого князя Георгия Владимирского, укрытую в чащобе до поры. На Сити-реке дело было, сеча лютая и долгая. Все
Всадник вновь вскочил на коня, на запасного.
— Спасайтесь, люди! Торопитесь! Батыга идёт на Новагород серегерским путём. Уже идёт!
Он пришпорил коня, и помчался, разбрызгивая талый снег. Столбняк, напавший на людей при недобром известии, разом слетел, все задвигались, обоз торопился начать движение.
— Господи… — услышал он позади себя. Обернулся. Княгиня, оказывается, тоже слезла с розвальней и сейчас стояла, чуть покачиваясь — Господи, услышь…
Она вдруг встала на колени перед тёмным крестом, врытым в землю.
— Эй, господа хорошие! Поторопиться бы нам надоть… — купец-повозник, который их подвозил (за изрядную плату, кстати), снова притормозил.
— Куда торопитесь, люди?! — вдруг возвысила дрожащий голос княгиня. — Куда торопитесь все, вопрошаю я вас?! От смерти бежите? Не убежите! Молитесь! Молитесь, люди, ну как непонятно вам сие! Вот прямо тут молитесь, сейчас! Ибо нету боле силы русской, и никто не отвратит смерть вашу, кроме Господа самого!
Обоз встал целиком, и люди молчали. Только тоненько плакал где-то младенец.
— Молитесь же, люди, говорю я вам! — голос окреп, обрёл уже забытую звонкость — На что ещё вы надеетесь?! На стены новагородские? Не удержат этого ворога лютого никакие стены! Токмо вера ваша, токмо чудо и может ещё уберечь град сей от неминучей гибели. Молитесь сейчас, ну!!!
Безумные, огромные глаза смотрят в душу, с тонкого, прозрачного после болезни лица с запекшимися потресканными губами. Что-то вдруг кольнуло витязя, и он тоже встал на колени перед крестом. Медленно перекрестился сам. Господи, опять я тебя беспокою. Да, я знаю, что так нельзя. Но не для себя. Сделай так, чтобы не достигли поганые Новгорода. Услышь, господи!..
И уже спиной почувствовал, как рядом бухнулся в волглый снег их купец-повозник. Ещё, ещё! Люди сходили с саней и неловко, в своих меховых одеяниях и овчинных тулупах, а кто и просто в дерюжных армяках, один за другим опускались на колени. И вот уже весь длинный обоз сгрудился вокруг чёрного, громадного креста.
Господи, ну сделай чудо!
— Гуннн! Гуннн! Гуннн!
Вечевой колокол гудел тяжко и грозно, сзывая граждан Господина Великого Новгорода на вече, и люди шли, бросая все дела. Кузнецы вынимали из горнов раскалённые поковки, готовые к работе, и совали их в песок. Пекари отставляли в сторону готовые отправиться в печь булки. Все знали — просто так вечевой колокол созывать народ не будет.
— Гуннн! Гуннн! Гуннн!
Толпа на площади росла и росла, половодье людских голов уже готово было залить окрестные улицы. В огромной толпе шустрыми воробьями сновали ребятишки — куда без них.
Именитые бояре стояли на лобном месте, искоса поглядывая на князя Александра Ярославича, что уже год как поставлен был княжить в Новгороде. Семнадцать годов всего парню, не оперился ещё соколёнок…
— Гунн! — в последний раз прогудел вечевой колокол и смолк. Князь Александр поднял руку.
— Господа честные новогородцы! Прибыл только что гонец с вестью страшной! Пал наш подданный град Торжок, и хуже того — в сече страшной полегли на Сити-реке все рати князя Георгия Владимирского!
Толпа вздрогнула, загудела.
— Сейчас полчища Батыевы, собравшись воедино, идут на Новгород серегерским путём! Идут они быстро, посекая всех встречных и попутных аки траву, и уже послезавтра следует ждать их возле стен новогородских!
Шум затих. Люди смотрели на своего князя, медленно осознавая размеры надвигающейся беды. Вот ведь призывал их Александр Ярославич двинуться на подмогу Георгию Всеволодовичу, увещевал… А не послушались, обиды перевесили старые… И князю Михаилу поначалу не ответили, отмахнулись… И только когда обложили Торжок поганые, зашевелились, стали рать собирать… Да вот не успели. И что теперь?
— Не буду я укорять вас, господа честные, за то, что не вняли речам моим ранее! — словно угадав общий ход мыслей, громко продолжал речь Александр. — И молодого-горячего прощаю вам. Но ныне вопрос стоит так — быть или не быть Господину Великому Новгороду! И потому призываю я вас — вставайте, люди русские, и защищайте дома свои! Все, кто может держать оружие!
Конские копыта месили снег, превращая его в чавкающую кашу, кое-где уже сдобренную толикой чёрной земли. Кольцо нукеров вокруг великого Бату-хана было плотным, не позволяя никому из смертных приблизиться даже к копытам коня будущего Повелителя Вселенной. Да, именно так. Он, Бату-хан, завершит дело, начатое его дедом, великим Чингис-ханом, и выполнит его завещание, омыв копыта своего коня в водах Последнего моря.
Холёный белый жеребец Бату-хана брезгливо ступал по расквашенному снегу, норовя обходить лужи, но опытный всадник недрогнувшей рукой пресекал его попытки свернуть в сторону. Вперёд, и только вперёд!
Бату-хан думал.
Да, этот поход был тяжёлым, очень тяжёлым. Проклятые урусы никак не могли уразуметь своим лесным, звериным умом — любое сопротивление великому Бату-хану бесполезно. Разумеется, они поплатились за своё упрямство. Однако чего это стоило славному монгольскому воинству… Чуть ли не каждый городишко приходилось брать с боем, теряя драгоценное время, не говоря уже о головах воинов!
Только позавчера, уже после взятия города Тарджока и соединения с силами Джебе, Бату-хан сумел подсчитать общие потери. Из тридцати трёх туменов, вышедших в поход, уцелело только двадцать семь, да и те изрядно прорежены урусскими мечами и стрелами. Разумеется, сила ещё немалая, но…
Вот именно — «но». Более трети войска полегло, а впереди ещё стоит этот самый Ноугород. Прознатчики уже докладывали Бату-хану — город этот очень богат, пожалуй, богаче него только Кыюв. Но и стены Ноугорода крепки, как нигде. Каменные стены, между прочим, не то, что деревянные стены Рязани или даже Владимира. Сколько времени потребуется, чтобы разрушить их китайскими камнемётами?