Мария Кровавая

Эриксон Кэролли

Рядом с паланкином Марии ехали ливрейные лакеи в богатых одеждах, а королевский балдахин над паланкином поддерживала группа рыцарей. Поодаль двигались три знатные дамы — маркиза Эксетер, маркиза Винчестер, супруга Полета, и графиня Арундел. Следом еще пятьдесят две дамы из свиты королевы, в том числе принцесса Елизавета и Анна Клевская, в платьях из серебряной парчи, каждая в роскошном паланкине, затем герцогини, маркизы, графини и придворные фрейлины в малиновом бархате, далее камеристки Марии в малиновом атласе и ее камергеры в малиновой парче. Седла коней фрейлин были покрыты золотой парчой, а сбруя — мехом горностая с точками.

Каждую даму и фрейлину сопровождали девять пажей, а замыкали процессию триста конных гвардейцев и лучников, которые выполняли функции охраны. В этот раз были приняты особые меры безопасности,

потому что появились сведения, что какие-то злоумышленники могут попытаться сорвать праздник коронации. Несколько дней назад королевскому шталмейстеру, сэру Эдварду Хастингсу, стало известно, что группа «мошенников из бывших матросов» собирается похитить королевских лошадей в Блекхите. Хастингс прибыл туда с гвардейцами и предотвратил ограбление.

Процессия остановилась на Фенчерч-стрит, чтобы полюбоваться замечательной живой картиной, поставленной генуэзскими купцами. Она представляла собой триумфальную арку, по бокам которой стояли четыре великана. Арка была исписана стихами, прославляющими восхождение Марии на престол. На углу Грейсчерч ганзейские купцы воздвигли «гору» и небольшой фонтан, бьющий вином. «Гора» двигалась, и «с ее вершины с помощью какого-то механизма спустился человек». Самую интересную и лестную для Марии композицию поставили флорентийцы, назвавшие ее «освободительницей страны» и многозначительно сравнивавшие с иудейской героиней Юдифью, которая обезглавила тирана Олоферна, избавив свой народ от угрозы рабства. Под Олоферном подразумевался Дадли, чья казнь была еще свежа в памяти. Марию сравнивали также с Афиной, слава которой достигла звезд. Заполнившим улицы горожанам очень понравился одетый в зеленое механический ангел с трубой. Когда он подносил инструмент к губам, трубач, «который тайно находился на передвижной сцене», играл музыкальную фразу, но людям казалось, что играет ангел, «приводя в восторг многих несведущих».

У прохода на Корнхилл процессию встретила еще одна «очень милая живая картина», в которой три девочки, одетые как взрослые женщины, представляли трех граций — Блистающую, Добрую и Цветущую. Блистающая была в короне и со скипетром. Когда Мария проезжала мимо, девочки «пали на колени и запели славу королеве». Во дворе собора Святого Павла было поставлено сразу три представления. Мария «со вниманием выслушала» песни, исполняемые у здания школы мужским хором (в котором были также и мальчики). У дома настоятеля собрался еще один хор, на этот раз детский. Юные исполнители держали в руках тонкие восковые свечи, «источающие очень приятный аромат».

На шпиле собора Святого Павла свое удивительное искусство показывал голландский акробат. По лесам, воздвигнутым от фундамента до шпиля, он с небольшим флагом в руке залез на флюгер. Достигнув вершины, акробат подтянулся и, встав на флюгер, взмахнул флагом. Но на этом представление не закончилось. Затем он начал балансировать на одной ноге, качая другой в воздухе. Трудность трюка усложнял сильный ветер, который даже загасил факелы, прикрепленные голландцем к своему деревянному сооружению. Ветер угрожал сдуть и его, но он невозмутимо продолжал свои движения, а в конце начал балансировать на флюгере, стоя на коленях, «к великому восхищению и удивлению всех, кто наблюдал за ним; людям казалось, что это совершенно невозможно». Голландский акробат снискал такой же успех, что и арагонец, позабавивший в свое время Эдуарда тем, что слетел с крыши собора по веревке, но этот оказался более практичным. Поскольку представление были посвящено восхождению Марии на престол, он украсил свои леса большими вымпелами, по пять метров длиной, с изображением красных крестов и мечей городского герба. За свои труды он получил от главы гильдии шестнадцать фунтов тринадцать шиллингов.

Эти представления немного развлекли Марию, потому что за время нахождения в Тауэре она слегка устала. Пришлось подробно ознакомиться с ритуалом коронации, заучить тексты клятв, отрепетировать движения и жесты, запомнить порядок смены одеяний и регалий. Все это время она немало размышляла. За два дня до того как покинуть Тауэр, она решила созвать всех членов Совета и устроить импровизированное посвящение. Мария преклонила колени и начала речь. Она вспомнила об обстоятельствах своего восхождения на престол, говорила о том, какими представляет себе обязанности короля и королевы, заметив, что искренне намеревается

выполнить задачу, возложенную на нее Богом, на благо своих подданных.

«Мое поприще и я сама, — сказала она, обращаясь к советникам, — теперь в ваших руках, и я настоятельно прошу вас оставаться верными своим клятвам до самой смерти».

К канцлеру Гардинеру Мария обратилась особо, поскольку на него была возложена миссия вершить правосудие. Она надеется, заметила она, что он будет это делать, согласуясь со своей совестью. Благоговейно говоря о долге, который призваны выполнять советники, Мария все время оставалась на коленях. Чтобы монарх настолько принизил себя перед своими министрами — такое доселе было не видано. Советников потрясли «великодушие королевы и ее прямота». Они никогда прежде не слышали ничего подобного и были «так глубоко тронуты, что никто не смог удержаться от слез».

В воскресенье, 1 октября, состоялась коронация. Утром Мария покинула Тауэр, села в барку и достигла Вестминстера. Здесь в своих личных покоях ей предстояло надеть первую смену нарядов и со своими дамами ждать приглашения на церемонию. Собор был чисто прибран, пол покрыт свежим тростником, а стены увешаны гобеленами. В его дальних притворах была воздвигнута широкая платформа с двумя лестницами. Одна вела снизу в святилище, а другая — вниз к алтарю. В центре платформы находились еще две лестницы, ведущие к меньшей платформе, где стояло покрытое золотой парчой «великое королевское кресло» — трон Эдуарда [49] . Его заднюю сторону венчали королевские львы, башенка и геральдическая лилия. Путь из Вестминстер-Холла к высокому алтарю собора был выстлан голубой тканью, а «королевская сцена» от хоров до алтаря покрыта золотой парчой.

49

Имеется в виду Эдуард Исповедник (1003–1066), король Англии с 1042 г.

В одиннадцать часов епископ Винчестерский Гардинер и еще десять епископов, вместе с духовенством из личной часовни Марии, встретили ее в Вестминстер-Холле. Епископы были облачены в митры, а капелланы — в мантии из золотой парчи. Все было как в старину. И кресты, и серебряные канделябры, и сосуды со святой водой, и кадила. Вначале на королеву довольно долго кадили и кропили ее святой водой, а затем вместе с избранной свитой, сопровождавшей ее днем раньше в торжественной процессии, повели в храм. Мария шла позади Норфолка, Винчестера и Арундела, которые несли ее корону, державу и скипетр. Она была одета в парламентскую мантию из красного бархата, а высшие аристократы Пяти портов на четырех серебряных древках держали над ее головой увешанный серебряными колокольчиками королевский балдахин. Перед тем как препроводить королеву к трону, в завершение первой стадии церемонии, ее подвели к каждому из четырех углов большой платформы, чтобы показать людям. После этого стоящий рядом епископ Винчестерский провозгласил громким голосом:

«Сэры, здесь присутствует Мария, согласно законам, данным Богом и человеком, правомочная и несомненная наследница короны королевства, называемого Англия, Франция и Ирландия. Сей день назначен пэрами этой земли для посвящения, помазания и коронации упомянутой выше высокочтимейшей принцессы Марии. Будете ли вы служить ей с этого времени и даете ли свою волю для посвящения, помазания и коронации?»

В ответ на эту замысловатую фразу все люди радостно воскликнули: „Да, да!“ и „Боже, храни королеву Марию!“ Затем королеву провели к алтарю, положили вниз лицом на бархатную ткань и прочитали над ней молитву. После службы, которую провел епископ Чичестерский, „самый почитаемый и самый красноречивый из всех проповедников“ в королевстве, Мария произнесла свою клятву и снова распростерлась на бархате, пока над ней пели Veni Creator Spiritus [50] и прочли еще одну молитву. Затем, сопровождаемая некоторыми из своих дам, она прошла за ширму слева от алтаря, чтобы совершить первую смену одеяния и приготовиться для святейшей процедур коронации: миропомазания святым маслом и елеем.

50

Гряди, дух творящий (лат.).