Марк Аврелий и конец античного мира
Шрифт:
Правоверная церковь поняла опасность этих духовных даров, остатков могучего первобытного кипения, которое церковь необходимо должна была дисциплинировать, под опасением гибели. Ученые и здравомыслящие епископы были враждебны этому, потому что эти чудеса, которые восхищали нелепого Тертуллиана и которым св. Киприан еще придает такое значение, давали повод к дурным слухам, и к ним примешивались личные странности, которых правоверие опасалось. Церковь не только не поощряла проявлений духа, но объявила их подозрительными, и с III века, они хотя и не исчезают совершенно, но становятся все более и более редкими. Они получили характер исключительных милостей, которые себе приписывали одни лишь самомненные. Экстаз подвергся осуждению. Епископ становится хранителем проявлений духа, или, точнее, они замеваются таинством, которое совершается духовенством, тогда как духовные дары были делом личным, непосредственно между человеком и Богом. Синоды унаследовали постоянное откровение. Первые синоды собирались в Малой
Духовенство уже весьма значительно обособилось от народа. В большой, вполне организованной церкви, помимо епископа и старейшин, числилось известное число диаконов и иподиаконов, состоявших при епископе и исполнявших его приказания. Кроме того, она распологала целым рядом мелких служащих, анагностов или чтецов, заклинателей, привратников, псаломщиков или певчих, аколитов, которые прислуживали при алтаре, наполняли чаши вином и водою, носили евхаристию больным. Бедные и вдовы, питаемые церковью, и более или менее жившие в ней, считались принадлежавшими к церкви и вносились в ее матрикулы (matricularii). Они исподняли самые низкие обязанности, подметали, позднее стали звонить в колокола и жили, так же как и клирики, остатками приношений хлеба и вина. Для высших степеней духовенства, безбрачие более и более становилось правилом; во всяком случае, вторые браки воспрещались. Монтанисты очень скоро дошли до заявления, что таинства, преподанные женатым священником, недействительны. Оскопление всегда было лишь избытком усердия, вскоре осужденным. Сестры, подруги апостолов, коих существование было установлено несомненными текстами, вновь завелись в виде негласно-введенных диаконисс-прислужниц, от которых и пошел открытый конкубинат клириксов в средние века. Ригористы требовали, чтобы они носили покрывала, в предупреждение слишком нежных чувств, которые оне могли бы возбуждать в братьях при исполнении своих благочестивых обязанностей.
С конца II века кладбища становятся дополнением церкви и предметом попечения церковной диаконии. Способ погребения всегда был тот же, что и у евреев: тело, завернутое в саван, опускалось в саркофаг, в виде корыта, нередко со сводчатой крышкой (arcosolium).
– Сжигание всегда было очень противно верующим. Последователи Митры и другие восточные секты разделяли этот взгляд и придерживались в Риме того, что можно назвать сирийским способом погребения. Греческое верование в бессмертие души приводило к сожжению; восточное верование в воскресение привело к погребению. Многие признаки побуждают искать древнейшие христианские кладбища в Риме близ Сан-Себастиана на Аппиевой дороге. Там были кладбища евреев и пооледователей Митры. Полагали, что тела апостолов Петра и Павла покоились в этом месте, почему его и назвали Catatumbas, т. е., "на Могилах".
Около времен Марка Аврелия произошла важная перемена. Вопрос, озабочивающий новейшие большие города, настоятельно требовал разрешения. Насколько система сжигания сберегала место, уделяемое мертвым, настолько значительно было пространство, требовавшееся для погребения, по обычаю евреев, христиан, посдедователей Митры. Требовался известный достаток, чтобы купить себе при жизни loculus в самом дорогом месте всего мира, у ворот Рима. Когда значительные массы достаточного населения пожелали быть похороненными таким образом, пришлось спуститься под землю. Сначала рыли в глубину, пока не достигли достаточно плотного слоя песка. Потом стали пробивать горизонтальные галлереи, нередко в несколько этажей и вот в стенах этих ходов цомещали loculi. Евреи, поклонники Сабазия и Митры, христиане усвоили себе этот способ погребения, подходивший к их общинному духу и склонности к таинственному. Но так как христиане продолжали этот способ погребения весь III, IV и часть V века, то вышло, что почти вся масса катакомб, окрестностей Рима сработана христианами. Нужда, заставившая вырыть вокруг Рима эти обширные подземелья, встретилась также в Неаполе, в Милане, в Сиракузах, в Александрии.
С первых лет III века, мы видим, что папа Зефирин поручает своему диакону Калликсту надзор за этими большими хранилищами усопших. Их называли кладбищами или "усыпальницами", так как воображали, что покойники спять там в ожидании воскресения. Там схоронили несколько мучеников. Вследствие этого, уважение, оказываемое телам мучеников, перешло на места их успокоения. Катокомбы вскоре сделались священными местами. При Александре Севере, организация кладбищ была уже вполне закончена. Во времена Фабиана и Корнелия обслуживание кладбищ было одной из главных забот римского благочестия. Преданная женщина, по имени Люциния, отдает священным могилам свое состояние и деятельность. Опочить подле мучеников, ad sanctos, ad martyres, сделалось милостью. Ежегодно сходились для совершения таинств близ этих священных гробниц. Отсюда возникновение cubicula или могильных покоев, которые были впоследствии увеличены и превратились в подземные церкви, где собирались во времена гонений. Снаружи иногда строили scholoe, служившие триклиниумом для агап. При этих условиях, собрания представляли то преимущество, что их можно было счесть погребальными, а это им обеспечивало покровительство
Итак, принцип погребения общинами решительно взял верх в III веке. Каждая секта построила себе свою подземную галлерею и там заперлась. Разделение мертвецов вошло в общее право. Складывали в могилу по религиям; быть со своими после смерти стало потребностью. До сих пор погребение было делом личным, семейным; теперь оно стало делом религиозным, коллективным; оно предполагает одинаковость мнений в вопросах божественных. Это одно из затруднений, и далеко немаловажное, которое христианство завещает будущему.
По своему первоначальному корню, христианство было также враждебно развитию пластических искусств, как и ислам. Если бы христианство осталось еврейским, в нем бы развилась одна архитектура, как это и случилось у мусульман. Церковь была бы, также как и мечеть, величественным храмом молитвы, и ничего больше. Но религии зависят от рас, которые их восиринимают. Перенесенное к народам, любящим искусство, христианство сделалось религией настолько же артистической, насколько оно было бы лишено этого, если бы осталось в руках иудео-христиан. И основателями христианского искусства являются еретики. Мы видели, что гностики вступили на этот путь со смелостью, которая скандализовала правоверных. Было еще слишком рано; все, что напоминало идолопоклонство, казалось подозрительным. На живописцев, принимавших христианство, смотрели косо, как на дюдей, стремившихся отвлечь в пользу пустых образов почести, подобающие Творцу. Изображения Бога и Христа - разумею отдельные фигуры, которые могли показаться идолами, - возбуждали опасения, и карпократиане, имевшие бюсты Христа и воздававшие им языческое поклонение, считались отверженными. Буквально исполняли, по крайней мере, в церквах, Моисеевы правила против изображений. Мысль о некрасивости Христа, пагубная для христианского искусства, была широко распространена. Существовали живописные портреты Иисуса, св. Петра, св. Павла; но этот обычай считался неудобным. Статуя кровоточивой женщины нуждается, по мнению Евсевия, в извинениях, и это извинение заключается в том, что женщина, которая таким образом выразила свою благодарность Христу, действовала под влиянием остатка языческой привычки и по извинительной путанице мыслей. В другом месте, Евсевий отвергает желание иметь портреты Христа, как совершенно нечестивое.
Arcosolia гробниц требовали живописи. Сначала изображали одни украшения без всякого религиозного значения: виноград, кайма из листьев, вазы, плоды, птицы. Потом присоединили христианские символы, потом простые сцены, заниствованные из Библии, и которые особенно нравились в периоды гонений: Иону под тыквой или Даниила во рву львином, Ноя с голубем, Психею, Моисея, изводящего воду из скалы, Орфея, очаровывающего животных своей лирой, и в особенности доброго пастыря, для чего надо было только списать один из наиболее распространенных типов языческого искусства Исторические сцены из Ветхого и Нового завета появляются лишь позднее. Напротив, уже с III века начинают изображать стол, священные хлебы, мистических рыб, сцены рыболовства, символизм тайной вечери.
Вся эта мелкая орнаментная живопись, все еще не допускавшаяся в церкви и которую терпели только в виду ее незначительности, нисколько не отличалась оригинальностью. Очень ошибочно усматривали в этих робких попытках начало нового искусства. Выражение там слабо; христианская мысль совершенно отсутствует, общий характер неопределенный. Исполнение недурно; видно артистов, которые прошли довольно хорошую школу, - во всяком случае гораздо высшую, чем та, которая видна в настоящей христианской живописи, возникающей позднее. Но какая разница в выражениии! У артистов VII, VIII века чувствуешь могучее усилие ввести в изображаемые сцены новое чувство; в материальных средствах полный недостаток. В катакомбах, напротив, работали живописцы в помпеянском вкусе, обратившиеся по соображениям, совершенно чуждым нскусству, и применяющие свое мастерство к тому, что подходит к строгим местам, которые они взялись украсить.
Евангельской историей первые христианские живописцы занялись лишь частично и поздно. Гностнческое происхождение этих изображений тут выделяется очевидно. Жизнь Иисуса в изображении первых христианских живописцев совершенно та же, как ее понимали гностики и докеты, т. е., что Страсти Господни отсутствуют. От Претории до воскресения, исчезают все подробности, так как согласно этому порядку мыслей, Христос не мог страдать в действительности. Таким образом, устранялось бесчестие креста, великого соблазна для язычников. В эту эпоху язычники издеваются над богом христиан, изображая его распятым, а христиане почти отрицают это. Изображением распятия опасались вызвать богохульства врагов и как бы повторить их издевательства.