Марк Красс
Шрифт:
Публию Крассу досталась Арморика — область на северном побережье Галлии. Легат блестяще справился со своей задачей: населявшие край венеты признали римское владычество и выдали заложников.
В следующем году Публий Красс был послан в Аквитанию. Жившие здесь иберы были весьма храбрым народом и считались давними врагами римлян. Они принимали участие в войне с Римом на стороне мятежного Сертория. Серторий приложил немало усилий, чтобы обучить иберов, привыкших ранее биться толпой, римскому военному искусству. Поэтому Публий Красс нашел в Аквитании противника, почти равного по воинскому мастерству и превосходившего его численно. Легат Цезаря в нескольких упорных боях сломил сопротивление иберов.
С разгромом аквитанских иберов Публий Красс распространил римскую власть до Пиренеев и соединил обе римских провинции: Испанию и Трансальпинскую Галлию.
Встреча в Луке
Завоевания Галлии подняло Цезаря на недосягаемую высоту. Римский народ восторгался своим новым кумиром; повсюду только и говорили, что о победах Гая Юлия Цезаря.
Покоритель Галлии поддерживал сложившиеся о нем благоприятное мнение различными способами. Он подробно описывал свои деяния в Галлии и посылал труды в Рим. Писал Цезарь простым слогом, стараясь не употреблять трудных и малознакомых слов, которых, по его мнению, надо избегать, как опасных утесов. Он стремился, чтобы его произведения были доступны и понятны всем римлянам без исключения. Впоследствии его годовые отчеты были объединены в книгу под названием «Записки о Галльской войне».
Цезарь вел обширную переписку с друзьями, многими сенаторами, вольноотпущенниками, всадниками. Гениальный человек мог диктовать письма, сидя в седле, одновременно нескольким писцам, которые едва поспевали за мыслью Цезаря. Его письма, как, впрочем, и литературные произведения, отличались точностью, содержательностью и знаменитой краткостью. В общем, Гай Юлий основательно позаботился о том, чтобы о его деяниях узнал Рим.
При этом Цезарь прекрасно понимал, что одними словами многого не добьешься. После первых же побед в Италию потянулись вереницы рабов. Тысячи пленных галлов и германцев развлекали римлян гладиаторскими боями. Чтобы народ и впредь не испытывал недостатка в зрелищах, Цезарь приказал построить в Капуе огромную гладиаторскую школу.
Золотым потоком потекли в Рим налоги, собираемые с народов Трансальпинской Галлии. Немало средств досталось и лично Цезарю при взятии вражеских лагерей и городов, разграблении святилищ кельтских богов, от выкупа пленных. В короткое время наместник Галлии из человека, живущего в долг, превратился в одного из самых богатых людей Рима. Впрочем, деньги у Цезаря долго не задерживались. Он щедрой рукой одаривал своих преданных легатов и простых легионеров, много тратил на подарки сенаторам и влиятельным людям в столице.
Римский сенат, видя всеобщее ликование, предпочел закрыть глаза на самовольно развязанную Цезарем войну в Трансальпинской Галлии. Отцам народа ничего не оставалось делать, как принять из рук Цезаря новую провинцию, размерами вдвое превышавшую территорию Италии. Более того, под давлением народа Сенат объявил пятнадцатидневный праздник в честь богов, даровавших Цезарю победу.
В разгар этих празднеств Марк Лициний Красс вошел в дом Помпея.
— Привет, Гней!
— Привет и тебе, Марк!
— Весь Рим благодарит богов за победы твоего тестя. Что же ты не спешишь на праздник? Я ни разу не видел тебя в эти дни, ни среди народа, ни среди сенаторов.
— Не люблю шума.
— Особенно если он не в твою честь, — заметил Красс. — Помнится, твой последний триумф произвел гораздо больше шума. И он тебе не мешал два дня стоять на триумфальной колеснице и слушать крики восхищенной толпы.
— Марк, если ты пришел в мой дом, чтобы оскорблять меня…
— Подожди, Гней, не горячись. Честное слово, не хотел тебя обидеть, — попытался оправдаться Красс. — Виной всему мой недавний разговор с Цицероном. Скорее всего, от него мне передалась дурная привычка говорить собеседнику неприятные вещи. Мы поспешили вернуть из изгнания Марка Туллия.
— Пожалуй, ты прав. Говорить ты стал много, но не по существу. Я долго тебя слушаю, но никак не пойму, к чему ты клонишь. Ведь Марк Красс не приходит без дела?
— Признаюсь, Помпей Великий, слова твои справедливы, — согласился Красс, стараясь загладить вину. — Даже не знаю, с чего начать…
— Начни с главного, — посоветовал Помпей.
— Что ты скажешь о победах Цезаря в Галлии?
— Весь Рим только о них и говорит.
— Что говорит продажный Рим, мне известно; а что думаешь ты?
— Мне остается вместе со всеми радоваться успехам нашего общего друга.
— Не могу разделить твой восторг, Гней. Кстати, и ты весьма искусно его скрываешь…
— Отчего же? Твой сын Публий отличился под началом Цезаря. Его подвиг в битве с германцами сравнивают с твоим у Коллинских ворот, когда ты, Марк, спас и Суллу, и Рим. Успехи Публия — твои успехи.
— Я рад, конечно, что мой сын вырос настоящим воином. Но… Меня больше восхищали бы успехи Публия, если бы он был моим легатом. Гай Юлий пользуется плодами побед моего сына и через них становится еще сильнее.
— В тебе говорит зависть, Марк? — предположил Помпей.
— Нет, нет, Гней! Лишь тревога за Рим, в том числе и за нас с тобой.
— Не хочешь ли и ты, Марк, отломить кусочек от галльского пирога?
— Зачем же кусочек? Ты же знаешь, я не люблю делиться и предпочитаю пирог целиком.
— Ты вознамерился отобрать у Цезаря Галлию? — ужаснулся Помпей.
— Я не веду речь о Галлии — мир велик. Думаю, и нам с тобой найдется место под солнцем.
— Так ты и обо мне проявляешь заботу, Марк. Весьма трогательно, но я об этом не просил.
— Оставь свои колкости для разговора с женой. Если ты в обиде за мою невинную шутку в начале беседы, то я готов еще раз принести извинения. Но и ты в конце концов употреби свой ум на то, чтобы трезво оценить ситуацию. Думаю, ты достаточно потешил свое самолюбие, издеваясь над каждым сказанным мной словом.