Марк Твен
Шрифт:
Как раз в это время судьба преподнесла Твену неожиданный подарок. Он получил письмо от некоего Блисса, руководителя издательства в городе Хартфорде штата Коннектикут. В письме было выражено желание получить от мистера Сэмюела Клеменса какую-либо книгу для издания крупным тиражом. Фирма готова предложить весьма выгодные условия. В ходе переговоров выяснилось, что Блисс рассчитывает продавать книгу по подписке при помощи специальных агентов и что ему нужно произведение «с юмористическим уклоном».
Родилась мысль создать книгу для Блисса на основе писем, посланных с «Квакер-Сити».
Твен считал
С наивным лукавством Сэмюел Клеменс сообщил издателю, что у него есть хорошая газетная работа и что он станет переделывать письма для публикации в виде книги только в том случае, если ему докажут, что это выгодно. Блисс сумел убедить своего корреспондента, что ему будет предоставлена замечательная возможность разбогатеть. Позднее Твен не раз сетовал на издателя за прижимистость.
В январе 1868 года писатель принялся за работу над новой книгой. Многое из писем пришлось выбросить, переделать; немало страниц было написано наново. На пароходе «Квакер-Сити» Твен познакомился с немолодой женой провинциального издателя миссис Фейрбенкс, которая добровольно приняла шефство над талантливым журналистом и частенько советовала ему пригладить, смягчить то одно, то другое место в его письмах, чтобы не вызвать недовольства «респектабельных» читателей. Готовя к изданию книгу, которую он назвал «Простаки за границей», Твен частенько вспоминал советы богобоязненного критика. Свои требования к автору книги стал предъявлять и Блисс.
Некоторые акционеры его издательской фирмы, ознакомившись с материалом, начали опасаться, что эта книга о «святых местах» носит непомерно легкомысленный характер. Они выпустили на своем веку не одну книгу религиозного содержания. Как бы их теперь не обвинили в богохульстве. Но Блисс хорошо понимал, что именно задиристый юмор «Простаков за границей» будет приманкой для читателей. Он заявил акционерам, что в случае их отказа выпустит книгу сам и всю прибыль положит в собственный карман. Это заставило скептиков замолчать.
«Ужасное мошенническое предприятие…»
Посылая письма с «Квакер-Сити», Марк Твен не думал, что они явятся основой большой книги. Уж подавно не приходило ему в голову, что это сочинение выпустит в свет издательство, не раз публиковавшее сочинения религиозного характера.
Воспринятое еще в юности от отца и из прочитанных книг критическое отношение к религии, а также природный здравый смысл, мешающий принимать на веру учения церкви, проявили себя в письмах весьма недвусмысленным образом. Все это дало себя знать — правда, в несколько меньшей мере — и в книге «Простаки за границей».
Сделанная нами оговорка вызвана весьма реальными обстоятельствами. Воспроизведенные недавно первоначальные тексты статей Твена, которые он писал во время путешествия в восточное полушарие, показывают, что некоторые из «богохульных» замечаний Твена-корреспондента в книгу не вошли. Рассказывая о своем пребывании в Италии, Твен, например, охарактеризовал одну церковь, которую ему случилось видеть,
Все же в «Простаках за границей» церковникам досталось довольно крепко. Так, описывая богатства, собранные в католических церквах Европы, Твен с нескрываемым негодованием противопоставляет их народной нищете. Когда американские туристы «прошли сквозь высокие двери» церкви иезуитов, перед ними предстали, «казалось, все сокровища земли». «Громадные колонны, вытесанные каждая из целой мраморной глыбы, сверху донизу покрытые сложными узорами из серпентина; аналои из тех же драгоценных материалов, аналои, с которых живописными складками спадает каменный покров, соперничая в легкости с изделиями ткацкого станка; главный алтарь, сияющий полированной отделкой и оградой из восточного агата, яшмы, серпентина и других дорогих камней, которые мы плохо знаем даже по названиям; и повсюду плиты бесценной ляпис-лазури в таком изобилии, словно у этой церкви были собственные каменоломни. Среди всего этого великолепия золотая и серебряная утварь алтаря кажется дешевой и будничной. Даже полы и потолки там стоят целого княжеского состояния».
Весь тон этого описания говорит о том, что автора не столько радовала красота открывшихся перед ним драгоценных предметов, сколько мучила мысль о том, что все это стало достоянием попов, а не народа. И дальше Твен, задает вопросы, ответ на которые для него очевиден. «Какой же смысл, — восклицает этот трезвый и на редкость последовательный американский демократ, — позволять всем этим богатствам лежать без пользы, когда половина населения бьется из последних сил, чтобы хоть как-нибудь прокормиться? Разумно ли держать сотни миллионов франков в бесполезной мишуре церквей по всей Италии, когда правительство, чтобы не погибнуть, душит налогами народ?»
Сообщения о «чудесах», связанных с именами разных святых, вызывают у Твена едкие насмешки. Прочитав в одной книге о том, что в катакомбах св. Калиста «сердце святого Филиппа Нери так воспылало божественной любовью, что разорвало ему грудь», автор «Простаков за границей» смеется совсем не добродушно. Он проявляет интерес к тому, что святой Филипп… «съел за обедом».
Узнав о том, что прах Иоанна Крестителя показывают любопытствующим в двух различных церквах, Марк Твен выступает со следующим ядовитым комментарием: «Нам трудно было заставить себя поверить, что у Иоанна Крестителя было два комплекта праха».
А дальше следует раздраженное замечание о том, что вообще «слишком… много… реликвий». «Нам показывают, — продолжает автор «Простаков за границей», — кусок истинного креста в любой старой церкви, в которую мы заходим, а также гвозди из него. Я не берусь утверждать точно, но полагаю, что мы видели не меньше бочонка этих гвоздей. А терновый венец? Часть одного хранится в Париже в Сент-Шаиель, часть другого — в Соборе Парижской Богоматери. А из костей святого Дионисия, которые мы видели, в случае необходимости можно было бы, по-моему, собрать его скелет в двух экземплярах».