Марк Твен
Шрифт:
В семье Клеменсов не было радости. В турне отправлялись Твен, Оливия и одна из дочерей — Клара. Сузи хворала. Решено было оставить ее вместе с младшей дочерью. Твен всегда был добрейшим отцом, и разлука с детьми была для него очень тяжела. Сузи казалась писателю самой многообещающей из его дочерей: у нее подлинный литературный вкус.
На западном побережье Канады окончилась американская часть турне. Предстояла поездка через океан. Твен выступил с заявлением для газет. Он сказал, что оплатит свои долги полностью, хотя закон от него этого и не требовал.
Твену было уже почти шестьдесят лет.
По экватору
Из Канады Клеменсы отправились
Всюду Твена встречали хорошо — залы были полны. Он читал отрывки из своих опубликованных книг, рассказывал анекдоты. В программу иногда включалась знакомая с детства негритянская страшная история о пропавшей «золотой руке». Нужно было умело выдержать паузу в конце рассказа и, уставившись в какую-нибудь робкую девушку, вдруг вскрикнуть: «У тебя моя рука!» Слушатели вздрагивали от испуга. Популярностью пользовался рассказ про арбуз, который Сэм в детстве стащил на чужом баштане. Оказалось, что арбуз незрелый, и Сэм вернул его хозяину. В награду за «честность» он получил другой, спелый арбуз.
Когда, наконец, пришел долгожданный момент и турне было окончено, Клеменсы вернулись в Лондон. Сюда должны были приехать и оставшиеся в Америке дочери. Но пришло несколько телеграмм, глухо сообщавших о болезни Сузи. Жена и дочь Клара спешно выехали в Америку. Через три дня пришло известие, что Сузи умерла.
Эта смерть нанесла Твену удар, от которого он не скоро оправился. Вся семья погрузилась в глубокий траур. Казалось, Клеменсы сами наложили на себя наказание за неизвестную вину. На протяжении нескольких лет в семье не праздновались ни рождество, ни дни рождения других детей.
В записных книжках Твена появляется много заметок, о Сузи. Он с болью вспоминает разные факты из жизни дочери, и даже малозначительное приобретает теперь волнующий смысл.
«Сузи была очень близорука. Как-то, когда она была маленькой, я поднимался с ней по лестнице и, обернувшись на полдороге, увидел через стеклянную дверь столовой кошку-трехцветку, свернувшуюся клубком на ярко-красной скатерти на круглом обеденном столе. Поразительное зрелище. Я сказал Сузи: «Взгляни!» — и был очень удивлен, что она не видит». В другой раз Твен записал: «В те дни в Париже, когда она так быстро развивалась, ее речь была подобна пущенной ракете; мне казалось иногда, что я вижу, как огненная полоса взлетает выше и выше и взрывается в зените, разлетаясь цветными искрами. И мне хотелось сказать: «Чудесная моя девочка». Но я молчал, и мне горько теперь вспоминать об этом… Она так интересовалась моей работой, — продолжает писатель, — и мне так не хватает ее, и нет охоты что-либо делать».
Какая-то газета пустила слух, что престарелый юморист Твен брошен своей семьей и остался без средств. В записных книжках писателя мы читаем: «Твичел прислал мне большую газетную вырезку с заголовком на пять столбцов: «Конец Блестящей Карьеры». Там сообщается, что я живу в Лондоне в нищете и что семья бросила меня. Если бы это исходило от собаки, коровы, слона или другого высшего животного, я преисполнился бы ярости и отвращения, но это дело рук человеческих, и нужно быть снисходительным».
Крупная нью-йоркская газета «Геральд» начала сбор денег в пользу писателя. Нет, он пока в пожертвованиях не нуждается, сообщил Твен печати, и семья его не бросила. Правда, он очень устал от долгов…
Надо было работать. Твен принялся за книгу о своем кругосветном путешествии. Это снова должны были быть путевые заметки с юмористическим уклоном. Но на душе было очень нехорошо.
Во
Тяжкая жизнь индусов, с которыми белые обращались, точно с рабами, заставила писателя снова вспомнить судьбу невольников-негров в Америке. Он описал, как его отец избил негра. Оливии Клеменс это не понравилось, и писатель сделал пометку: «Выкинул, и отец мой обелен».
О том, что Твен хорошо осознавал, как относились белые к туземцам в Южной Африке, говорят следующие слова в его записной книжке:
«В Иоганнесбурге управляющий крупной шахтой сказал: «Мы не называем наших негров рабами, но это слово определяет их положение и, поскольку от нас зависит, будет определять и в дальнейшем».
Находясь в Южной Африке, писатель был свидетелем нарастания противоречий между англичанами и выходцами из Голландии — бурами, создавшими там свое государство. И Твен сумел понять, что англичане не правы, что они ведут себя как захватчики. Он осудил Сесиля Родса. Это был тот самый главный виновник англо-бурской войны (по характеристике Ленина), который еще в 1895 году демагогически говорил: «…чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами» [13] .
13
Цитируется по книге В. И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 27, стр. 376).
Сразу видно, с каким трудом создавались путевые заметки Твена. В книгу «По экватору» вошли некоторые материалы, плохо связанные один с другим. И все-таки это произведение, несмотря на его разбросанность и противоречивость, займет видное место в творческом наследии писателя.
Кое-где в этой книге ясно сказывалась тревога, все сильнее охватывавшая Твена по мере приближения эпохи империализма. Отношение же Твена к империалисту Родсу нашло самое полное и яркое выражение в саркастических его словах: «Откровенно признаюсь, я восхищаюсь им; и когда пробьет его час, я непременно куплю на память о нем кусок веревки, на которой его повесят».
5
В новейшем, капиталистическом, наемном рабстве…
«Итак, XX век — вот поворотный пункт от старого к новому капитализму, от господства капитала вообще к господству финансового капитала» [14] , — писал Ленин в своей книге «Империализм, как высшая стадия капитализма».
К этому времени Соединенные Штаты перегнали по численности населения все европейские страны, кроме России. Национальное богатство страны уже превышало национальное богатство Англии, хотя всего полвека назад оно составляло только треть английского.
14
В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 27, стр. 343.