Марк Твен

Мендельсон Морис Осипович

Писатель-демократ славит народ, преклоняется перед его мощью. Твен показал величие народа и в «Принце и нищем» и в романе о Геке. Но никогда еще он не говорил так настойчиво о праве народных масс определять свою собственную судьбу. Благородному пафосу народовластия, который слышится в романе о Янки, особую силу придали, конечно, твеновские раздумья последних лет.

«Лучшие умы всех народов во все века, — торжественно провозглашает писатель, — выходили из народа, из народной толщи, а вовсе не из привилегированных классов; следовательно, независимо от того, высок ли, или низок общий уровень данного народа, дарования его таятся среди

безвестных бедняков, — а их так много, что не будет такого дня, когда в недрах народных не найдется людей, способных помочь ему руководить собой».

Твен понимает, что только народ может решить, как ему строить свою жизнь. Он мечтает о более справедливом социальном строе. Однако характер этого строя автор романа о Янки представляет себе очень смутно.

И теперь Твен исходит из абстрактных суждений о демократии. Коллективистское начало, которое так мощно звучит во многих произведениях Уитмена и порою заставляло великого американского поэта прямо высказываться за социализм, дает себя чувствовать в «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» несравненно более глухо. Известная ограниченность Твена вполне очевидна. Но он был искренним и горячим демократом, живо ощущал душу простого народа и горячо сопереживал с ним.

Роман создан писателем, перед которым еще не раскрылась до конца правда социальной действительности. В «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» ощущается присущее Твену тех лет смятение чувств. Но писатель верит в народ.

В книге отразился сложный, противоречивый процесс идейного созревания широких слоев американского народа в канун империализма.

Роман, столь богатый содержанием, роман, в котором порою звучат трагические ноты, — одно из самых веселых произведений Твена. В нем больше гротеска, эксцентриады, нежели в книгах о Томе и Геке.

Немало комического есть в столкновении феодальных рыцарских претензий и духа буржуазного делячества. Гордые рыцари увешаны рекламными плакатами.

Ситуации, вызывающие смех самой своей нелепостью, служат целям выявления нелепостей социальных. Твен говорит о дворянстве, рыцарях, служителях церкви, мракобесах в весьма неуважительном тоне.

Герой романа бросает бомбу в скопище рыцарей и затем видит «славное зрелище, славное и приятное». Целых четверть часа, говорит Янки, «на нас сыпался дождь из микроскопических частиц рыцарей, металла и конины».

В «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» мы находим интересную характеристику сатирического метода Твена. Автор пишет: «Когда я решаю нанести удар, то вовсе не собираюсь ограничиться ласковым щелчком, — нет, я не таков: уж если я бью, так бью на совесть. И я не наскакиваю вдруг, рискуя сорваться на полдороге, нет, я отхожу в сторону и осторожно веду подготовку, так что противнику моему никогда и в голову не придет, что я собираюсь ударить его; потом — мгновение, и он уже лежит на обеих лопатках, сам не зная, как это с ним случилось».

Действительно, писатель широко пользуется затаенной насмешкой. Прибегая к тонкой иронии, он отчасти скрывает свои намерения, накапливает силы, а уж затем бьет «на совесть».

В книге о Янки много пародий. По сути дела, вся она пародийна. И потому так органически сливаются в романе обличение и самые эксцентричные шутки, смешные неожиданности. Твен рассказывает, например, о гнусности палача, который не только мучил заключенных, но также «беспричинно бил и всячески обижал жену узника». Палач,

продолжает Янки, «заслужил наказание, и я, сняв его с должности палача, назначил его на должность капельмейстера во вновь организуемый оркестр. Он умолял меня о пощаде, он уверял, что не умеет играть, — отговорка вообще уважительная, но в данном случае ничего не значащая: во всей стране не было музыканта, который умел бы играть».

Порою может показаться, что каламбуры и остроты в простонародном духе (Твен, например, мимоходом говорит о продаже «пирожков и камней, чтоб разбивать их») отвлекают читателя от главного в романе.

По мнению многих современных буржуазных критиков, произведение вообще «не получилось». Совсем недавно, в начале 60-х годов, один американский историк литературы писал: «…критический анализ приводит к выводу, что книга в целом, пожалуй, является неудачной».

Нет, это не так. Роман о Янки — одно из наиболее сильных, цельных и художественно значительных произведений писателя. На фоне заразительного юмора трагизм жизни бесправного народа выступает даже с большей рельефностью. Сколько радостного смеха было бы на свете, если бы на пути людей не становились злодеи мерлины, — вот что говорит Твен некоторыми уморительно-веселыми сценами романа.

В последних главах комическое, однако, почти сходит на нет. Гибнут десятки тысяч живых существ. Противник Янки — коварный волшебник Мерлин — берет верх над силами прогресса. «Заключительный постскриптум автора», в котором рассказывается о смерти Янки, вернувшегося в современный мир, пронизан ощущением трагизма. Янки разлучен со своей Сэнди. Между героем романа и любимой женщиной — «пропасть». Пропасть, говорит Янки, также «между мной и моим домом, моими друзьями! Между мной и всем, что дорого мне, всем, ради чего стоит жить! Ужасно… Ужаснее, чем ты можешь себе представить, Сэнди. Ах, посиди со мной, Сэнди, не оставляй меня ни на минуту, не давай мне опять потерять рассудок. Смерть — вздор, пусть она приходит, лишь бы не было только тех снов… те сны для меня пытка… Я не в силах их больше терпеть… Сэнди!» Так юмор и сатира трансформируются в трагический пафос.

Но ведь пропасть, о которой говорит Янки, носит совершенно фантастический характер — это пропасть между XIX веком и временем короля Артура. Вспомним к тому же, что герою книги не очень-то уж было по себе в Артуровом королевстве. Почему же такая тоска звучит в заключительных строках романа?

Невольно думается, что и в предсмертных жалобах Янки нашли косвенное отражение чувства самого Твена, мрачные чувства, порожденные современной американской действительностью. Ведь Янки из Коннектикута побывал не только при дворе короля Артура, он заглянул и в кое-какие уголки Коннектикута…

Среди чужих

Книга «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» не вызвала симпатий в кругах буржуазных читателей. Им было не по себе. В Англии ведущие критики встретили роман с неприкрытой враждебностью. Но Твен уже начинал привыкать к тому, что он живет среди чужих, не очень-то дружелюбно расположенных к нему людей.

И он все чаще выражал свое несогласие с ними.

Когда издательство предложило Твену изъять кое-какие разделы из специального выпуска романа о Янки, предназначавшегося для Англии, он категорически запротестовал. Ему не хотелось, чтобы от английских читателей были скрыты какие-либо насмешливые замечания о королях и знати.