Марк. Заберу ее себе
Шрифт:
— Наслаждайся своим пивом, Марк. Оно может быть твоим последним, — он встает, хлопает меня по плечу и уходит, оставляя меня в смятении.
МАКСИМ
— Макс, ты ошибаешься на счет парня, ты облажался, — говорит Рустам, когда я выхожу из комнаты для допросов, расположенной в задней части офиса.
Сюда можно пройти только через кабинет Никиты, воспользовавшись специальной карточкой, и женщинам
Никита ничего не говорит, но кивает головой в знак согласия.
Они сидят на стульях, расставленных перед стеклянной стеной, и смотрят на Марка. Со стороны допросной это выглядит как большое зеркало. Он не может видеть нас, но мы определенно можем видеть его. Это значит, что они видели, как я разговариваю с ним, они слышали, что он говорит, и я знаю, что он им нравится. Я знаю, потому что они сказали мне.
Кажется, он даже мне нравится.
— Если бы это была твоя дочь, не думаю, что ты бы так говорил, — отвечаю я Рустаму и замечаю, как напрягается его спина от этих слов.
— Ну, как мы все знаем, у меня нет дочери, — его голос странно меняется. К чему бы это? Я с интересом рассматриваю его лицо.
– И я могу видеть без шор, что парень серьезно относится к Софии, — заканчивает он быстро.
Прислонившись к стене, наблюдаю за Марком сквозь стекло и пытаюсь понять, какого хрена мне делать дальше. София не разговаривает со мной, Анна почти не обращает на меня внимания, и я уверен, что скоро будет еще хуже. Доходит до того, что я боюсь возвращаться домой.
Вздыхаю и потираю затылок, изучая человека, которого должен ненавидеть, но которому неохотно симпатизирую. У него есть только один минус в моих глазах — что он претендует на мою дочь. Черт возьми, я даже могу понять, почему он похитил ее и приковал к рулю.
Если бы Анна начала показывать свой характер и перечить мне еще тогда в самом начале, я бы сделал то же самое, потому что уверен, что не отпустил бы ее.
И все же, я не могу позволить Марку уйти безнаказанным после того, как он похитил мою дочь.
Он должен усвоить урок.
Я не думал, что когда-либо буду делать нечто подобное, но София и Марк вынудили меня, так что я должен.
И я должен сделать это быстро, потому что София злится на меня с каждым часом все больше и больше, а Аня разговаривает со мной все меньше и меньше.
Она же моя маленькая девочка! Она так молода, я думал, что у меня есть больше времени. Думал, София выберет кого-то спокойного и своего возраста и это случится еще через много-много лет.
Я просто не готов…
И более того… Я не уверен, что когда-нибудь буду…
******
— Ты собираешься встречать меня тишиной каждый день, Аня?
— Я не знаю, кто тебе сказал, что
— Я не собираюсь спать в гостевой комнате. Мы с тобой не спим порознь.
— Нет, спим, когда ты ведешь себя как идиот, Максим. Еще раз, кто из нас пойдет в комнату для гостей? Но я предупреждаю тебя, если ты заставишь меня отказаться от моей кровати, я соберу свои чемоданы и уеду к маме на несколько дней.
— Господи, я не понимаю, почему ты так себя ведешь без особых причин?
— Без причин? Тебе повезло, что я вообще разрешаю тебе оставаться в доме после того, как ты назвал нашу дочь! — Она садится в кровати и включает ночник.
— Я думаю, было лучше, когда это была тишина, — выдыхаю устало. На мои плечи грузом ложится тот факт, что кажется все вокруг против меня.
— Ну так что, ты уходишь или я? — спрашивает Аня.
— Если ты сделаешь хоть один шаг из этой комнаты, я отшлепаю тебя по заднице так сильно, что ты не сможешь сидеть целую неделю.
— Максим, если ты не отступишь от этого бардака и не сделаешь нашу дочь счастливой, ты больше никогда не прикоснешься к моей заднице.
— С какого хрена?
— Ты назвал нашу дочь шлюхой, — ее голос звучит низко из-за боли внутри нее. — София сейчас убита горем по многим причинам, но тот факт, что ее отец, которого она всегда обожала, сказал ей такое, сломал что-то внутри нее.
— Ты же не видела того, что видел я, как он…, - я замолкаю и в отчаянии потираю затылок, садясь на кровать.
— Ты вошел в интимный момент.
— Она наша дочь! — хватаю свой телефон с тумбочки и швыряю его в стену.
— Да, и ты держал ее в полном своем распоряжении девятнадцать лет. Она больше не маленький ребенок.
— Она мой ребенок. Я видел, как она сделала свой первый шаг. Я менял ей подгузники. Я держал ее за руку, когда она пошла в первый класс. Я был с ней все это время.
Аня садится на кровать рядом со мной и прижимается ко мне. Она знает, что у меня не так уж много слабостей. По факту, только моя семья. Я тут же протягиваю руку и обнимаю ее.
— Ты всегда будешь рядом с ней, Максим. Но она любит этого парня, и все, что я слышала о нем, говорит мне, что он хороший человек.
— София ослеплена любовью, ты не можешь доверять тому, что она говорит.
— Я слышала это не от нее.
— А от кто? — ворчливо спрашиваю.
— Рустам, Никита…. Андрей…
— Чертовы мужчины! Болтают больше, чем кучка старушек в доме престарелых.
— Более того, я думаю, он тебе тоже нравится.
— Он надел наручники на мою дочь.