Маркиз должен жениться
Шрифт:
— О Боже! — Мария посмотрела на Оливера. — Вы маркиз Роктон!
Братья и сестры Оливера дружно рассмеялись. На Лице Оливера появилось обиженное выражение.
— Не напоминай мне об этом, — пробормотал он. — Ты представить себе не можешь, как радовались мои друзья, когда сестра сделала меня злодеем в своем романе.
— Еще больше они радуются тому, что она и их сделала своими героями, — вставил лорд Джаррет с насмешливым огоньком в глазах. — Фоксмур теперь невозможно задирает нос, а Керквуд, с тех пор
— Это потому, что в жизни он не может со мной справиться, хотя все время предлагает устроить дуэль на рапирах.
Мария пораженно смотрела на сотрапезников. — Вы хотите сказать, что виконт Черчгроув — реальный человек? А Фоксмур… это же Вулфплейн!
— Именно так. — Оливер демонстративно закатил глаза. — Черчгроув — это мой друг виконт Керквуд, а Вулфплейн — еще один друг, герцог Фоксмур. Похоже, Минерва не может сама выдумать правдоподобный характер.
— Ты прекрасно знаешь, что характеры — мои собственные, — заявила леди Минерва.
— За исключением тебя, Оливер, — с улыбкой заметил лорд Джаррет. — Ты вылитый Роктон.
О да, как маркиз Роктон, он имел острый, холодный ум и внешность итальянского принца. Его пренебрежение честью джентльмена очень походило на поведение Роктона, так же как и его решимость всегда получать все, что ему угодно.
Однако Мария уже начала понимать, что он не такой негодяй, каким она сочла его при знакомстве. Стоит только вспомнить, как он отстаивал право своих братьев и сестер не вступать в скоропалительный брак.
Чтобы шокировать свою бабушку, Стоунвилл, видимо, с самого начала собирался представить ее падшей женщиной, но когда Мария оказала сопротивление, он легко пошел ей навстречу и даже обещал наутро отпустить их с кузеном, если таково будет ее решение.
Мария и сейчас до конца не знала, можно ли ему верить. Оливер был дерзок, груб и циничен. Но иногда, замечая в его глазах тоску, она… почти сочувствовала ему. А это, право, смешно. Сочувствовать негодяю — разве это разумно?
— Роктон похож на Оливера не больше, чем Черчгроув на лорда Керквуда, — решительно провозгласила леди Минерва.
— Тогда зачем ты дала ему мое имя? — спросил Оливер.
— Это же не совсем твое имя, старик, — возразил лорд Гейбриел. — К тому же ты сам знаешь, Минерве нравится время от времени щелкать тебя по носу.
— Прекрати называть меня «старик»! — взвился Оливер. — Я еще не разваливаюсь на части.
— Кстати, сколько вам лет? — спросила Мария, которую позабавило его тщеславие.
— Тридцать пять, — ответила вместо внука миссис Пламтри, которая до этого почти все время молчала, но сейчас разговор ее, видимо, заинтересовал. — А это возраст, к которому мужчина уже давно должен быть женат, не так ли, мисс Баттерфилд?
Мария, чувствуя на себе взгляд Оливера, выбирала слова очень тщательно:
— Я думаю, это зависит от человека. Мой отец тоже женился примерно в таком возрасте. Он был слишком занят — сражался в революционных войнах и не имел возможности за кем-либо ухаживать.
Кровь отлила от лица миссис Пламтри. В глазах Оливера блеснул триумф.
— Ах да! — воскликнул он. — Неужели я забыл упомянуть, что мистер Баттерфилд сражался в рядах континентальной морской пехоты?
За столом стало очень тихо. Леди Минерва занялась своим супом. Леди Селия сделала несколько глотков вина. Лорд Джаррет сосредоточенно смотрел себе в тарелку. Тишину нарушил один только лорд Гейбриел, который отчетливо пробормотал себе под нос:
— Проклятие!
Мария поняла, что есть какие-то обстоятельства, которые ей не известны. Оливер наблюдал за бабушкой, как волк за ягненком, а миссис Пламтри, казалось, впача в глубокую задумчивость.
— Дядя Адам был настоящим героем! — вступил в разговор Фредди, который, как обычно, не замечал никаких тонкостей. — В битве при Принстоне он один отбивался от десятерых британцев, пока не пришла помощь.
— Фредди, — негромко одернула его Мария, — не забудь, что наши хозяева британцы.
Фредди заморгал.
— Да, правда, — пробормотал юноша и тут же отмахнулся вилкой: — Но ведь война была давным-давно. Сейчас ее никто уже не вспоминает.
Один взгляд на напряженное лицо миссис Пламтри показал Марии, что это совсем не так.
— Боюсь, что бабушка Оливера как раз вспоминает.
Миссис Пламтри выпрямила спину и напряженным голосом объявила:
— Мой единственный сын погиб на войне в колониях. Он тоже был героем. Просто он не выжил и не смог рассказать о своих подвигах.
Сердце Марии наполнилось состраданием к этой старой женщине. Как мог Оливер быть так жесток к ней? Мария бросила на него гневный взгляд, но он, стиснув челюсти, наблюдал за бабушкой. Как ей удается каждый раз будить в нем дьявола?
Миссис Пламтри холодно взглянула на внука.
— Именно поэтому я вынуждена оставлять свое дело и свои деньги детям моей дочери.
Оливер прищурился.
— Но ведь ты, бабушка, не оставляешь нам свои деньги просто так? Во всяком случае, не даром.
Плотно сжав губы, миссис Пламтри резко поднялась и вышла из-за стола.
— Мисс Баттерфилд, — обратилась она к Марии, — позвольте сказать вам несколько слов наедине.
Мария посмотрела на Оливера, который не сводил глаз с бабушки.
— Зачем? — резко спросил маркиз.
— Если бы я хотела объяснить тебе зачем, то позвала бы с собой. А я этого определенно не хочу.
— Мария почти ничего не съела. Дай ей утолить голод, — продолжал упорствовать Оливер.