Маркиза де Ганж
Шрифт:
Но так как перед нами история не подлинная, а «похожая на роман», то удивляться нечему: как и в истории злоключений Жюстины, в «Маркизе де Ганж» автор задается целью подвергнуть испытанию добродетель. В садическом мире добродетель присуща только обреченным на гибель жертвам, и каждое испытание, которому эта жертва подвергается, становится очередным торжеством порока. И Жюстина, и мадам де Ганж уповают на Бога, однако Он не спасает ни одну, ни другую. Но если в «Несчастьях добродетели» откровен-
но возносится хвала пороку, то в «Маркизе де Ганж» во всеуслышание славятся добродетель и религия. И все же вряд ли можно воспринимать эти хвалы всерьез: они скорее являются выражением иронии и черного юмора, присущего де Саду. Автор объясняет трагическую гибель «прекрасной провансальки» роком, судьбой и тщательно описывает разного рода предчувствия и сны, посещающие красавицу. Однако это всего лишь прикрытие: на самом деле маркиза, как персонаж садического мира, должна умереть из-за своей добродетели. Возможно, поэтому де Сад не упомянул о реальном эпизоде с гадалкой Ла Вуазен, предсказавшей маркизе де Ганж скорую гибель. Среди подлинных событий жизни героини он отобрал только те, которые укладываются в его философию торжествующего порока. Уверенный, что душа порока еще чернее его деяний, он представляет братьев де Ганж как инфернальное трио, где главная роль отводится аббату: «...маркиз был готов внимать клевете, нашептываемой ему аббатом, а шевалье был готов исполнить любой злой умысел среднего брата». Как известно, после совершения преступления именно аббат устроился лучше всех братьев и спокойно дожил до почетной кончины; возмездие, настигшее его, — всего лишь авторская фантазия. Заявленное в предисловии нежелание огорчать добродетель не более чем ширма, за которой скрывается сардоническая усмешка маркиза. Насмешкой над добродетелью в лице Эфразии и одновременно профанацией образа Святой Девы является также картина, на которой художник по приказу маркиза де Ганжа изобразил Богоматерь, наделив ее чертами Эфразии. Получается своего рода двойная игра, театр в театре, роман в романе: заглавие обещает историю маркизы де Ганж, а читаешь про несчастную судьбу добродетели.
В отличие от развратников, причинявших Жюстине не только моральные, но и физические страдания, недруги маркизы де Ганж до самого конца причиняют Эфразии в основном моральные страдания и произносят довольно мало речей, раскрывающих их порочный образ мыслей. Но от этого принципиальное сходство злоключений обеих героинь де Сада не становится меньше. А вдруг именно из-за этого сходства, из-за литературного родства Жюстины и маркизы де Ганж, аморальных развратников из романа «Жюстина...» и братьев де Ганж, де Сад и решил издать «Маркизу де Ганж» анонимно? После конфискации рукописи романа «Дни в замке Флорбель» он вполне мог предположить, что к его новым произведениям, пусть даже самым невинным, отнесутся предвзято. Тем более что во время написания романа над ним витала угроза перевода его из Шарантона в крепость Ан. Но это лишь предположения. Поэтому, раскрыв историческое сочинение «Маркиза де Ганж», мы читаем, что автор его, Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, чье имя почему-то не было указано в первом издании романа, изменил реальные события в угоду добродетели.
Е. Морозова
МАРКИЗА ДЕ ГАНЖ
Роман
Предисловие автора
Мы предлагаем вам не вымысел; с ужасными событиями, подлинность которых подтверждена многократно, мы ознакомились, прочитав «Знаменитые процессы». Европа содрогнулась, узнав о плачевной кончине несчастной маркизы. Да и кто мог бы остаться равнодушным? Где нашлась бы черствая душа, не исторгнувшая из себя ни слезинки?
Но почему изложенные нами события не полностью совпадают с теми, о которых говорится в воспоминаниях того времени? А потому, что тот, кто издал «Знаменитые процессы», не знал всей истины, ибо в мемуарах, коими он располагал, сказано далеко не все. И мы решили поведать об этих печальных событиях более подробно, нежели тот, кто узнал о них из немногих записей, которые ему удалось раздобыть. Но тогда почему нам так хочется назвать наш труд романом?
Да потому что история эта необычайно похожа на роман. И если под нашим пером трагические приключения не лишились присущих им разнообразных красок, значит, можно смело утверждать, что мы не исказили факты, а значит, не представили это поистине образцовое романическое повествование в исключительно темном свете. Вряд ли Господу было бы угодно, если бы мы наделили рассказ наш исключительно мрачными красками.
Впрочем, сделать это, пожалуй, невозможно — даже тому, кто премного бы этого захотел.
А посему мы с полным основанием заявляем, что ни на шаг не отступили от истины, ибо не в наших интересах ни смягчать впечатление от подлинных событий, ни раскрашивать их исключительно черной краской, иначе мы рискуем навлечь на себя такое же проклятие, какого заслуживают чудовища, повинные в описанных нами злодействах.
И мы надеемся, что правдивый наш рассказ станут читать и те, кому интересны подробности жизни несчастной маркизы де Ганж, и те, кто сухое изложение фактов предпочитает приправлять долей вымысла. Мы утверждаем, что каждое наше слово многократно взвешено, а все, что выходит за пределы летописи, добавлено исключительно ради поддержания интереса читателей и смягчения трагического воздействия на душу печальной кончины нашей героини.
Возможно, нам следовало бы поставить точку сразу после плачевной гибели маркизы. Но, узнав из мемуаров современников, как окончили дни свои негодяи, чьи преступления заставили читателей содрогнуться, мы все же решили рассказать о том, какая участь постигла главного из трех злодеев.
При этом мы позволили себе слегка отступить от истины, ибо писать о преступлении, оставшемся безнаказанным, не только ужасно, но и вредно, тем более что мы показали преступников во всей их неприглядности. Поэтому, не желая огорчать людей добродетельных, мы не рискнули сказать, как все было, опасаясь оказать губительное воздействие на их рассудок. А как известно, наилучшим утешением для добродетели является сообщение о том, что гонители ее понесли заслуженную кару.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Создание регентского совета, утвержденного незадолго до смерти Людовиком XIII и распущенного по воле вдовы его, Анны Австрийской, и поддержавшего ее парламента; назначение вдовствующей королевы регентшей без определения срока регентства; война, вооружившая французов против любимого брата регентши, испанского короля Филиппа (опустошительная война, продолжавшаяся почти тридцать лет); выдвижение на роль первого министра итальянца Мазарини, ставшего повелителем и регентши, и всей Франции; гражданская война как неизбежное последствие разногласий и непомерных амбиций министров; постоянная и оттого еще более опасная борьба парламента против верховной власти; громкие, сопровождаемые выстрелами и народными волнениями аресты советников парламента Новиака, Шардона и Брусселя; печальной памяти парижский День Баррикад, о котором с возмутительной бравадой вспоминает кардинал де Рец; бегство двора в Сен-Жермен, где всем беглецам, в том числе и несовершеннолетнему Людовику XIV, коему в то время едва исполнилось одиннадцать лет, пришлось спать на соломе,— все эти тревожные события, равно как и множество других, отнюдь не сулили безоблачного будущего для мадемуазель де Шатоблан, дочери
одного из самых богатых дворян Авиньона, заключившей в 1649 году брак с графом де Кастел-ланом, сыном знаменитого герцога де Виллара.
И вот в это беспокойное время красавица, которой едва исполнилось тринадцать, в сопровождении мужа появилась при дворе малолетнего короля, где ее изящество, обходительность и небесной красоты личико тотчас завоевали все сердца. При дворе не нашлось ни одного сеньора, который ради взгляда ее прекрасных глаз не был бы готов поступиться своей гордыней. Сам король, неоднократно удостоивший ее приглашения на танец, вел с ней обольстительные речи, воздавая тем самым почести достоинствам юной графини.
Как это свойственно всем добродетельным женщинам, г-жа де Кастеллан была в полной мере наделена чувством долга, а потому не обращала внимания на расточаемые ей со всех сторон комплименты; напротив, похвалы побуждали ее вести себя еще более сдержанно, что, в свою очередь, вызывало очередной поток одобрений и восхищений. Но чем больше природа и фортуна осыпают человека своими милостями, тем больше препятствий расставляет на его пути судьба, берущая на себя роль небесного правосудия, кое, как известно, служит людям и примером, и уроком. Мадемуазель Эфразия де Шатоблан была рождена не для счастья; с самого раннего возраста над ней висело заклятье рока, и в урочный час оно обрушилось на нее, дав ей понять, что блага земные имеют значение единственно для подтверждения существования блаженства вечного, коего Господь удостаивает лишь людей добродетельных.