Маркус Вольф
Шрифт:
Для подготовки оперативного состава в Министерстве госбезопасности сняли учебный фильм. Вот как звучит закадровый текст, посвященный одной из добровольных помощниц: «Открытая для общения и уверенная в себе, Ева смогла установить контакт и вступить в интимные отношения с хорошо одетыми мужчинами. Ухоженная и хорошо одетая, она привлекала внимание окружающих. Ее поведение, любезность были по достоинству оценены интимными партнерами».
Проведя ночь с товарищами по социалистическому содружеству, девушки докладывали дежурному офицеру содержание ночных разговоров и по-своему оценивали клиентов.
Дальше
До встречи с Габриэле Карличек особыми успехами начальство не радовал и занимался самым непрестижным в управлении делом: работал в группе по утилизации «недозволенных почтовых вложений» (отдел почтово-таможенного розыска).
Заботливые родственники из ФРГ пересылали молодежи в Восточную Германию записи современной музыки. Но эти записи до адресатов обычно не доходили. В Лейпциге на почтамте с помощью рентгеновского аппарата выявлялись письма с вложенными в них аудиокассетами, которые вынимались и передавались в управление госбезопасности. Текст или музыка стирались, и чистые кассеты использовались для записи прослушиваемых телефонных переговоров.
На Лейпцигском почтамте офицеры располагались в уютном помещении с холодильником и кофеваркой. Через отдельный вход им корзинами приносили почту, отправляемую на Запад и получаемую с Запада. Письма вскрывались над паром (каждые полгода в комнате приходилось менять обои) и прочитывались. Идеологически вредные — изымались. Из остальных наиболее интересные высказывания выписывались.
Управление готовило регулярные отчеты об умонастроениях граждан, которые пересылались в Берлин в Центральную группу анализа и информации Министерства госбезопасности. Это подразделение, в свою очередь, представляло политбюро доклады о реальных настроениях граждан ГДР.
Закончив работу с письмом, его заклеивали белым клеем плохого качества. Если аккуратно заклеить не удавалось, то поврежденные письма просто уничтожались. Кроме того, проверялись все посылки и бандероли, даже если они пересылались внутри ГДР. Если в письмах из Западной Германии находили деньги, их забирали. Валюту сортировали и запирали в сейф. Раз в две недели курьер доставлял деньги в Берлин, в министерскую бухгалтерию.
В Берлине контролеры писем занимали целый этаж главного вокзала. В Лейпциге переписки было поменьше. В этой работе были свои подводные камни.
Однажды с Карличка чуть не содрали погоны.
Руководство окружного управления имело обыкновение проверять бдительность собственных сотрудников. Например, к горам писем и посылок, которые должны были проверять сотрудники МГБ на почтамтах, начальство время от времени подбрасывало «контрольные письма» — послания с критикой режима. Если эти письма не выявлялись, вся бригада подпадала под подозрение. Офицеров не представляли к очередному званию, лишали премии. Однажды Карличек пропустил такое письмо. Им уже было занялся партком управления, но спасло успешное знакомство с Габриэле…
Дома в Аахене Габриэле купила мощный радиоприемник «Грундиг оушен бой» и поставила его на кухне. Каждый вторник
В конце 1969 года Габриэле расшифровала радиограмму с приглашением встретить вдвоем Рождество и Новый год. В тот раз она впервые приехала в ГДР по фальшивому паспорту и чувствовала себя международной авантюристкой, которую неминуемо задержат и разоблачат. Но паспорт был настолько хорошо сработан, что не вызвал подозрений у пограничников.
Карличек приехал на вокзал на машине и сразу повез ее в гостиницу окружного управления госбезопасности, не в ту, где они жили в прошлый раз, а в более комфортабельную, упрятанную в лесу. В праздничные дни гостиница пустовала. Вышколенный персонал был незаметен. Габриэле и Карличек наслаждались полным одиночеством.
Карличек, видимо, понял, что наступил момент, когда мужчина должен принять решение и сказать женщине определенные слова. После ужина он откупорил бутылку советского шампанского и со всей торжественностью, на которую был способен, попросил Габриэле выйти за него замуж. Это был счастливый миг. Она даже не попросила времени подумать, потому что давно ждала предложения.
В последний апрельский день в этой же гостинице они отпраздновали помолвку. Габриэле вновь приехала в ГДР по фальшивому паспорту, но на сей раз была совершенно спокойна. Она даже не предполагала, что помолвку можно превратить в такое замечательное событие. К этому событию была причастна вся гостиница. Дом празднично украсили. На террасе развесили гирлянду электрических лампочек. На столе горели свечи. Карличек надел ей на палец дорогое золотое кольцо, купленное, как он многозначительно заметил, на Западе.
Появился его седовласый начальник и преподнес обоим подарки. Среди подарков оказалась кассета с записью голоса начальника окружного управления, который тоже пожелал им счастья. Раскрасневшийся Карличек, стоя, внимал голосу своего высшего начальника, доносившемуся из магнитофона.
Само собой разумеется, они договорились, что помолвка пока что останется тайной для родных Габриэле и Карличка. Необходимость молчать не тяготила молодую женщину. Главное не в том, чтобы похвастаться помолвкой, а в том, что она встретила именно того мужчину, который способен сделать ее счастливой.
Она оценила, что Карличек не побоялся испортить свою карьеру ради нее. Он как-то заметил: несмотря ни на что, повышения по службе ему теперь не видать как своих ушей. Но Габриэле действительно произвела прекрасное впечатление на его начальников, поэтому он может продолжать работать на прежнем месте. Его не уволят, но о более интересном месте мечтать не приходится. Габриэле сказала, что тоже готова ради него на любые жертвы.
После защиты диссертации и окончания Высшей технической школы в Аахене профессор Клаус Менерт подыскал для любимой ученицы место научного сотрудника в Институте по исследованию проблем безопасности и мировой политики. Институт находился в Мюнхене, он выполнял заказы правящей Христианско-демократической партии, и Габриэле получила доступ к весьма важной политической информации.